рассказ
Михаил Полуэктов
Витя, мальчик одиннадцати лет со светло-русыми прядями нечесаных волос, уныло глядел в окно через процарапанную нагретой ложкой в слое замёрзшей влаги обзорную дыру. Оттуда ему виделся зимний морозный день, катящийся к закату, пустынный двор, заиндевевшие стволы и ветви тополей, какая-то дымка, застилающая обзор. Вот, в общем-то, и всё. Он поглядел на градусник, околевающий там, на той стороне, и едва разобрал метку – минус сорок восемь! Душа стынет от такой температуры.
Морозы стояли уже неделю. Сначала они были почти умеренными — тридцать с чем-то, потом столбик термометра стал неумолимо ползти вниз и вниз. И вот — уже почти пятьдесят. А по радио сообщили, что ночью будет пятьдесят два. Ну, просто Магадан какой-то! Когда такие зимы были? Витька не помнил. Занятия в школе отменили еще три дня назад. В первый день они с другом Лёшей даже обрадовались неожиданным выходным и на радостях отправились гулять в дальний двор — лепить снежную крепость. К ним присоединились и другие мальчишки, околачивающиеся неподалёку.
Презрев жуткий холод, строители крепости мужественно и с вдохновением строили укрепления до тех пор, пока дед Мороз не пробрал их основательно. Растирающие щёки и руки дети как-то незаметно разбежались по домам, а Витя с Лёхой всё строили и строили…
— Может, тоже пойдём? – неуверенно предложил парнишка через некоторое время, на что его друг презрительно ответил:
— Ты, чё, как эти, не пацан? Тоже неженка?
— Нет, ну конечно, я пацан, — махнул головой Витёк, похлопывая себя по плечам, чтобы согреться, но в душе ему было досадно, что он не смылся еще раньше.
Игра уже начинала надоедать, а местами и походить на пытку. Они бы, наверное, так и превратились в ледышки по капризу чересчур принципиального Алексея, если бы их не отвлекли старшие забияки.
— О, глядите, парни! Яблоки на снегу! Вы чего тут возитесь, малышня? Вам что в школе сказали: сидеть дома! А вы?
— Крепость они строят, хе-хе…
Старшаки подошли ближе, и мальчишки напряглись, не ожидая от этой компании ничего хорошего.
— Васёк, это же твои вроде друзья? – спросил один, приподнимая голову Лёхи за подбородок.
— Ка-акие они мне друзья?! — фыркнул тот, — яблоки на снегу! Я – яблоки на снегу-у, яблоки на снегу-у»…
Васёк подхватил Витьку за шкирку, ткнул лицом в сугроб, начал пихать ему холодный снег за шиворот. Лёха, как маленький встрёпанный воробушек, налетел на долговязого Васька сзади и вцепился ему шею:
— Отпусти Витька, слышишь?! Ну?! Отпусти, я сказал!
— Чего-о? – обернулся тот, — я т-тебе сейчас…
— Вы чего тут ребятишек обижаете, а?! Бесстыжие морды!! Я вот вашим родителям и в школу сообщу! Наглецы бессовестные! Брысь отсюда! – раздался зычный голос какой-то местной бабули-дворничихи, и тогда «Васёк и его товарищи» отвалили, напоследок погрозив кулаком:
— Я вас в школе! Я в школе вас поймаю! Вы в ухо получите, оба!
Лёха и Витя отряхнулись и побрели прочь.
— Завтра выйдешь? – угрюмо спросил Алексей напоследок.
— Зачем? – удивился Витька.
— Горку будем достраивать!
— Так мороз же?
— Ты что, мороза испугался?
— Нет. Ладно, выйду.
— Тогда за тобой в девять зайду, — сообщил принципиальный мальчишка, — Не проспи! Давай, пока.
— Пока!
Они разошлись, поскрипывая снегом, каждый на свою тропинку, ведущую в свой двор. Наутро Лёха не пришёл, и Витя этому факту даже обрадовался, но потом заскучал. Родители, несмотря на мороз, были на работе. Им никто выходные не устраивал. Старшая сестра Лариска валялась на своей кровати с рассказами К. Джерома, щелкала семечки, тихо посмеивалась. Средняя сестра Наташа, как примерная девочка, делала уроки. Баба Маруся возилась на кухне. Коты Васька и Азамат спали кто где, свернувшись калачиком. В общем, все были при деле. Кроме него, Вити.
Васька — старый, рыжий котяра, недолюбливал младшего, Азамата – игривого полосатого котёнка-подростка со смешной мордочкой. Витька со скуки взял да и положил наивного малыша Азамата на голову спящему Василию. Тот, проснувшись, возмущено заворчал, фыркнул на мелкого нахала, огрел его когтистой лапой. Разгорелся небольшой кошачий скандал, и на минуту опять стало весело. Но вот с далёкой кухни раздавалось знакомое призывное шорканье старого ножика с чёрной пластмассовой ручкой о засаленный брусок – бабушка собиралась резать мясо на борщ, и в этот миг оба кота, позабыв про раздоры, понеслись на кухню.
Какое-то время было тихо, но вдруг в комнату галопом залетел Азамат и нырнул под тахту. Следом за ним в комнату влетела, размахивая полотенцем, бабушка:
— Где он?! Мясо стащил, гад.
— Там, — Витя указал на подкроватье.
— Ах, сволота такая! — взвилась бабуся, заглядывая вниз, где слышалось глухое кошачье ворчанье и чавканье, — руку мне поцарапал, тварюга. Витя, ну, что ты смотришь?! Достань этого гада, он вообще у меня больше ничего не получит! Ой, не могу, мне плохо…
Витька лег на пузо и попытался вытащить наглого кота за задние лапы, но тот лишь забивался дальше в угол, возмущённо рыча и давясь сворованной куриной ножкой. Наконец, добыча его была отобрана, а сам кот отшлёпан и заперт. Бабуся с видом победительницы отправилась на кухню, но через пару секунд оттуда опять послышался её возмущённый крик:
— А, ну, брысь со стола, дрянь паршивая! И этот туда же…
В комнату теперь уже влетел возмущённый, но не сдавшийся Васька. Он был без трофея, но облизывался. Глаза его горели дурным желтым светом.
День потянулось дальше… Витя, прислушиваясь к шуму машин на проспекте, собрал подъёмный кран из железного конструктора с настоящими винтиками и болтиками, потом сел читать книгу «Три мушкетёра», которую принёс с работы отец. И вдруг Наташа зашла в комнату, держа в руках местную газету с программой ТВ:
— В тринадцать сорок пять будет индийский фильм «Правосудие», две серии! Прикинь, Ларка! Две серии! Днём!
— Ого, классно! Включай телевизор.
Наталья бодрым шагом прошла в зал, взглянула на висевшие на стене часы «Весна» в деревянном корпусе. Время приближалось к началу фильма. А такие фильмы Наташа любила. Как и вообще всё индийское. Она порой краснела, словно влюблённая, когда кто-то при ней говорил про Индию и её актёров. Торжественно подойдя к цветному телевизору «Радуга — 734», она ткнула в кнопку включения. Загорелся индикатор каналов цифрой «один», послышался лёгкий приятный звук нагревающихся ламп, тихий треск и шорох, голос диктора. Следом, словно нехотя, проявилось на экране изображение.
Шла какая-то передача — скучная и унылая. На экране что-то жевали коровы, стояли в ряд занесённые снегом комбайны, усталый мужичок в ушанке бубнил про госприёмку и нехватку запчастей. Наконец эта тягомотина закончилась, и дикторша вкрадчивым голосом сообщила:
— Уважаемые телезрители! Сейчас вы увидите двухсерийный фильм «Правосудие». После этого будет выпуск новостей.
Она загадочно улыбнулась и исчезла, а на экране появилась заставка «Художественный фильм», раздались бодрые гитарные аккорды, завыли скрипки, и по экрану наискосок протянулась надпись «Правосудие». Лариса с Натальей вперились в экран, а Витя, присев в отцовское кресло, тоже некоторое время следил за действиями индийской мелодрамы, но пляшущий в компании индийских красоток Митхун Чакраборти ему довольно быстро стал не интересен. Однако, альтернативы не было.
— Мы его в кинотеатре «Октябрь» смотрели, помнишь? – обернулась Лариска к Наташе.
— Да, да, помню! – кивнула та со счастливым лицом.
И в этот момент экран погас. Телевизор выключился.
— Да, блин-малин! – средняя сестрица с досадой хлопнула по спинке дивана, — да как так?! На самом интересном месте…
— Электричество отключилось, наверное, — предположила враз поскучневшая Лариска.
Щёлкнув выключателем на стене, она вздохнула:
— Да, так и есть! Теперь включат не скоро.
И, не особо огорчившись, отправилась читать книгу дальше. Она была скептиком и практиком. Но Наташа едва не плакала, стояла возле телека и тыкала в кнопки. Она верила в чудо. И оно случилось! На экране вновь затанцевал и запел Митхун.
— Ура-а! – захлопала в ладоши девочка, — Лариса, свет дали!
— О, так быстро? – пробормотала та, снова вернувшись в зал, — да неужели?
Однако чудо длилось недолго. Свет вновь погас и теперь уже действительно надолго.
Все опять расползлись по углам. Вскоре с кухни послышался голос баба Маруси:
— Витя, Лариса, Наташа! Кушать!
Троица детей села за один стол и принялась уплетать борщ. После обеда Витя снова взялся за «Трёх мушкетёров» и читал до самой темноты. На улице заканчивался короткий зимний день, света для чтения не хватало. Он придвинулся вплотную к подоконнику, отодвинул старое одеяло, лежащее сейчас для тепла возле деревянной рамы. Чугунные батареи были едва тёплыми, местная котельная едва справлялась с обрушившимся на маленький сонный городок «ледниковым периодом». Пока было электричество, комнату согревала старенькая электрическая духовка, которая стояла с открытой дверцей, но теперь, когда свет отключили, в комнате заметно похолодало. В кухне бабушка зажгла все газовые конфорки и соорудила маленький светильник: налила масла в тарелку и окунула туда горящий промасленный фитиль из марли.
Теперь тепло и светло было только на кухне. Витя, так и оставив книжку на подоконнике, отправился туда. Подтянули вслед за ним и Наташа с Лариской. Девчонки сидели за столом и принялись вспоминать лето, поезду на море. Точнее на местное водохранилище. Однако, довольно скоро их воспоминания «съехали» на досадные случаи и страшилки.
— А помнишь, – говорила Лариса, — как мы стояли три часа на жаре на пристани под палящим солнцем, и ни одна «Ракета» нас не брала?
— Помню. Но это ерунда! А вот был ещё случай…
Баба Маруся, несмотря на царящий за стенами «космический» холод, вдруг засобиралась в магазин:
— Хлеб кончился. Пойду куплю, а то скоро ваши родители приедут…
— Может, я схожу? – предложил Витя, втайне надеясь купить на сдачу мороженого.
— Сиди, уж! Я сама, — вздохнула бабушка и отправилась в прихожую.
Витька проводил её, закрыл за ней дверь и пошёл в зал, держа в руках большую хозяйственную упаковку спичек. На кухню к сестрицам возвращаться не хотелось. Ему пришла в голову идея прямо сейчас по-быстрому починить фонарик, который работал от того, что его рычаг много-много раз сжимали и разжимали; при этом вырабатывался ток и светила лампочка. За специфическое жужжание этот фонарик прозвали «жучком». Он был ещё дедовский, с военных времён; отец говорил, что тогда часто не было ночами света.
Почиркав спичками, он начал поиски этого чудо-прибора. Перерыв все ящики шкафа «стенки» и вывалив кое-что на пол (времени собирать не было, вот-вот стемнеет окончательно!), парнишка нашёл его, но тот был без лампочки, стекла и рассеивателя света. Но это не остановило упрямого мальчишку. Положив фонарик, он решил во что бы то ни стало найти эту лампочку. Такие наверняка были у папы в тумбочке. Но она была заперта, а ключи от неё, видимо, были в гардеробе, который тоже в свою очередь был заперт хозяйственной бабой Марусей.
Чтобы открыть его, нужна была жёсткая проволочка. Витька снова бросился на поиски. Перерыв всё по новой и исчиркав порядочное количество спичек, он отыскал всё – таки канцелярскую скрепку, загнул её и попытался открыть ею гардероб. Но ничего не вышло, замок не поддавался. Вцепившись в гимнастические кольца, болтавшиеся в коридоре, он подтянулся как обезьяна и полез на шкаф, однако и там не обнаружилось ничего подходящего: ни проволочки, ни лампочки. И тут вдруг во входную дверь постучали. Потом стук повторился – уже более громкий. Едва удержавшись на кольцах, Витька буквально слетел со шкафа и подкрался к двери:
— Кто там?
— Ну, открывай давай! — раздался в подъезде раздражённый голос бабушки. — Я что, буду целый час буду тут стоять?
Витя открыл, она вошла, поставила в углу лыжную палку, которую она использовала вместо клюки на скользкой улице. Продолжала ворчать, снимая пальто:
— Бабушка, понимаешь, стоит, а он спрашивает…
Потом отправилась на кухню. Витька за ней, поинтересовавшись по дороге:
— А ты мороженое, случайно, не покупала?
— Нет!
— А конфет?
— А конфет получишь через двадцать лет, — ехидно срифмовала Лариска, услышав их разговор.
— Баб Марусь, тогда ключи папкины дай? – попросил Витя, не собираясь отставать.
— Ну, сейчас! Дай разложу продукты, — она явно была не в духе.
Витька ждать не мог. Надо было закончить всё быстро, до прихода отца. А то тот делать ничего не даст. Заберёт «жучок» и всё! Ещё и разорётся…
— Ну, чего ты тут роешься?! – подскочила баба Маруся и выхватила из его рук свою сумку, а он отдал ей ключи от квартиры:
— На вот, выпали случайно!
— Как они могли выпасть?! Бессовестный! На, вот отцовские ключи, – охнула бабуля, и Витька, схватив их, кинулся к папиному ящику.
— Подожди! – крикнула ему баба Маруся, — дай я посвечу тебе.
Она взяла спички и зажгла одну. Витя открыл ящик. Наскоро посмотрев и поворошив кипу старых газет и ворох перепутанных проводов, он убедился, что и здесь лампочки нет. Тогда он побежал к гардеробу. Баба Маруся пошла за ним вслед, зажгла новую спичку, отперла ему дверцу. Настойчивый юный мастер полез в нижний монтёрский ящик, где лежали инструменты, гвозди, молоток с оранжевой пластмассовой ручкой, плоскогубцы, и вот он нащупал, наконец, маленькую лампочку на 1,5 вольт. Баба Маруся по-хозяйски закрыла гардероб, где хранились аккуратно сложенные пахнущие праздниками скатёрки, простыни, валидол в металлическом тубусе и другие её лекарства, а на полочке стояла её маленькая совсем стёртая деревянная иконка с образом Богородицы.
А Витёк уже снова рылся в нижних ящиках серванта. Достал моток фольги и прозрачную плёнку. Чем бы, как говорится, дитя бы не тешилось! В это время в дверь тихо постучали. Это была мама. К ней навстречу сразу же выбежали девчонки.
— Привет, малышки! – сказала она, снимая пахнущие морозом шубу и меховую шапку «из Чебурашки». — Без света сидите? Давно выключили? Ну-у, блин! Мало нам мороза, ещё и без света сидеть. А папа ещё не пришёл?
— Нет ещё. Мама, ты чего-нибудь купила? – радостно поинтересовалась Наташа.
— Купила! – сдержанно бросила мать и загадочно блеснула очками в свете горелки. — Пойдём на кухню.
— Только надо, чтоб поровну! – тревожно заметила Наташа.
— Всё будет поровну, дорогуша, — надменно ответила ей Лариска.
— Девочки, не ссорьтесь, всем достанется, — успокаивала их мама Света.
Они ушли на кухню, но Витьку было сейчас не до сладостей. Надо было закончить важное дело. Оторвав кусок фольги, он сделал фонарику рассеиватель света, вставил наконец-то найденную в залежах проводов лампочку. Понажимал на рычажок. «Жучок» ответил жужжанием. Фонарик светил! Теперь только оставалось покрыть эту конструкцию прозрачной плёнкой вместо стекла и обвязать верёвкой для прочности – и готов фонарик на всю ночь, а может и на последующие!
В прихожей опять послышался стук в дверь. Теперь это был отец. Усталый, замёрзший, со своим «инженерским» портфелем в руке, где он обычно носил с собой какие-то бумажки, большой калькулятор с элементами ЭВМ и всякие карандаши, линейки, блокноты…
— Все дома? – поинтересовался папа, нервно посапывая носом и снимая свою шапку -формовку.
— Все! – ответила ему подоспевшая баба Маруся, — а свету-то нет! Уже часа три как…
Пока отец раздевался и разувался, Витька бросился в зал собирать разбросанные по полу вещи. Он уже собрал и задвинул верхние ящики и начал собирать нижние, как в зал вошёл отец:
— Ты опять всё мне тут разбросал?! – набросился он на Витька, выплёскивая накопившиеся за долгий трудовой день усталость и раздражение. — Опять все ящики на полу! Мать, а ты куда смотришь? Всё ему позволяешь… Он так никогда не научится порядку!
Витька молча скидал в ящики оставшееся на полу «мелкохозяйственное добро», схватил злополучный фонарик и обиженно направился в детскую, где бухнулся на кровать лицом в подушку, а всё ещё «бушующий» отец был уведён бабушкой ужинать. В детской было темно и тихо. Правда, тишина эта была недолгой. Вскоре пришли сёстры. Наташка уже что-то с аппетитом хрумкала, видимо, выпросила у мамы чего-то вкусненького до ужина. Витя перестал дышать и вжался в постель. Болтать с ними не хотелось. Лариска, не замечая его, села на свою кровать.
— Тут кто-то есть, — сообщила Наташа и плюхнулась на свою, соседнюю.
— Наверное, коты, — предположила Лара.
— Да, им везёт! – протянула её сестрица. — Ничего не делают, целый день спят да едят. Или хулиганят…
Витька встрепенулся, поняв, что его обнаружили. Тихонько свесив ноги с кровати, пошелестел «жучком», осветив бледным пятном света свою физиономию. Наташка испуганно вскрикнула, Лариска тоже буквально подпрыгнула от неожиданности:
— Витька, ты дурак?! Зачем так пугаешь? Я правда думала, что здесь только коты.
— Не ври! – фыркнул ей брат, — ты давно поняла, что я тут!
— Да нет же!
— Да!
— Что за шум, а драки нет? – вошла в комнату мама.
Дети примолкли.
— Да, вляпались мы все с этими морозами, — сказала мать, садясь на кровать, — весь дом на полную катушку жёг газ, чтобы согреться, и он кончился! В резервуаре, который был на весь двор. А теперь ещё и отключили воду …
— Что, правда что ли? – спросила Лариса севшим голосом.
Все побежали на кухню. Газ действительно был на исходе. Огоньки синего цветка едва светились, конфорки тошнотворно хрипели. Мама подошла и повернула ручки-вентили. Огоньки хлопнули и потухли.
— Вот такие дела, — вздохнула она. — Что делать будем?
В ванной ещё текла горячая вода, и бабушка зачем-то решила набрать её полную ванну. Холодной, действительно, уже не было.
В кухню заглянул отец с сигаретой в руке.
— Папа, не кури здесь! – пискнула Наташка и кашлянула.
— Да, ладно, – хмыкнул тот, гася окурок в пепельнице, которую носил с собой в руке в целях противопожарной безопасности, — Хо-осподи, в кого ты такая? Всё, я уже потушил. Не кашляй… Мост сегодня лопнул! Слышали?
— Какой ещё мост? – ахнула мама.
— Такой! Центральный. От мороза. Представляете?! Старый уже был, понятно. Говорят, какой-то собачник зашёл погулять под него, а собака завыла. Он посмотрел, а там огромные трещины по швам, вот-вот упадёт всё! Он давай звонить куда следует. Короче, перекрыли всё движение. Люди доезжают до моста, и пешком – на ту сторону. В такой мороз!!… Я околел, пока дошёл. Все пятьдесят будет.
— Саня, почему сегодня два свитера не надел?! – ахнула баба Маруся. — Я же говорила, одевайся теплей! Я не знаю, прям как маленький…
— Мать, ну не причитай, — ответил ей великовозрастный сынок. — Всё нормально! Пальто у меня тёплое, вот только ноги мёрзнут. Светке проще, она недалеко работает. А я пёрся через весть город, служебный высадил возле моста, а на другой стороне автобусы почти не ходят.
— Ага – «проще»! – проворчала мать, — пройдись-ка пешком две остановки! Открытое место, сквозняк. Я задубела!
— Вот блин, апокалипсис какой-то! – сказала Лариска, поёжившись. — Мороз, света нет, газ кончился, воду отключили…Наверное, где-то замёрзла или трубы прорвало…
— Свет вырубился, потому что авария! – веско заметил папа Саня, — Провода полопались от мороза. Всё везде старьё… А, ну-ка, сколько там на градуснике сейчас? Витька, глянь!
Витёк полез на холодный подоконник, приподнял ватное одеяло, открыл форточку и, протянув руку между рамами, начал соскребать слой льда с наружн0го стекла. Потом посветил туда своим жучком. Всё семейство замерло за его спиной в ожидании. Мальчик долго вглядывался в искрящееся волшебным блеском на снежных причудливых узорах стекло, потом вымолвил угрюмо:
— Пятьдесят пять.
— Ско-олько? Это что за Колыма?! – ахнул Сан-Саныч.
— Может он врёт? – засомневалась Наталья. — Или посмотрел неправильно?
— Посмотри тогда сама! – буркнул Витя,выпуская лёгкий пар изо рта, и захлопнул форточку, — если не веришь мне…
— Вообще-то обещали… — протянула мать невесело и подвела итог, — да-а, товарищи Скворцовы. Дед Мороз нынче разбушевался!
Озадаченное семейство ещё некоторое время сидело на кухне. Тут было более-менее тепло и уютно, в отличие от других комнат квартиры, при входе в которые хотелось чихать или укрыться с головой под одеялом. Вспоминали весёлые моменты, вздыхали. Отец, слегка повеселевший и «размякший», поведал всем новый анекдот. Было заметно, что он уже принял малость «антигрустина» для согрева. Остальные радовали себя лишь остывшим чаем и купленным мамой Светой печеньем. Разошлись лишь далеко за полночь.
Свет дали на следующий день в три часа. Воду примерно тогда же. А мороз, снизившись до сорока, «царствовал» в их краях ещё две недели. Чуть выше по реке от лопнувшего моста военные экстренно возвели для транспорта временную понтонную переправу. Но городской транспорт почему-то через неё не ходил. Автобусы и трамваи доезжали до моста, и люди выходили, чтобы отправиться пешком на ту сторону, где садились на те же маршруты на наспех сооружённых остановках. Новый мост начали возводить рядом со старым лишь весной, и строительство его шло два года.
С той поры минуло много лет, но в памяти очевидцев всё ещё остался декабрь 1987 года, тот самый злополучный серый мост, окутанный с реки плотным морозным туманом. Лютый холод, а люди всё идут и идут, кто – туда, а кто – обратно: угрюмо, молча, терпеливо, в старых пальтишках и шапках, в шубах и тёплых куртках. Камера поднимается выше. Крупный план. Панорама моста. Титры….
12. 1988 – 21. 08. 24