Случилось это в далекие школьные годы, когда еще пионеры носили галстуки, драили полы на переменах и могли получить подзатыльник от взрослого.
Как-то раз, в первой четверти, в седьмом «Б» классе долго не было уроков истории; заболела учитель, вместо нее к ним пришла новенькая. Как объяснила завуч, чтобы школьники совсем не запустили программу. Учительница была молодая, еще стажер, детей не понимала, и ей надо было просто отработать практику и уехать назад в большой город. Но с седьмым классом у нее не заладилось с первого урока. Над ней смеялись, прикалывались и совершенно не слушались. На уроке истории класс занимался, чем хотел, а учительница уже не смогла с этим ничего сделать. Наталья Петровна, так ее звали, продолжала бубнить свое, иногда громко стуча указкой по доске, если в классе было совсем шумно. Кто-то читал библиотечную книжку, кто-то рисовал, а за третьей партой в последнем ряду мальчишки играли в морской бой.
— Ну, ты чего, давай ходи! Уснул? — и Вовка Савельев толкнул своего товарища локтем в бок.
— Думаю, Б -5, чтоб ты утонул! — зло прошипел Серега Кравцов.
— Черт тебя побери! Подстрелил! — громко выкрикнул на весь класс Вовка. На него зашикали со всех сторон, особенно те отличники и хорошисты, кто еще не уснул или делал вид, что слушает урок.
— Так! Кто это у нас за третьей партой? Как ваши фамилии?
Савельев хотел честно назвать свою фамилию, но потом понял, что она еще никого не помнит, и ляпнул: «Плеханов и Бабушкин». В прошлом году у них действительно были такие ученики, но потом переехали. Класс замер на минутку, а учительница прошлась глазами по журналу и не нашла такие фамилии.
— Нет таких, вы меня решили обмануть?
— Что вы, Наталья Петровна, ни за что! Просто вы забыли записать!
— Правда?! Хорошо, садитесь и ведите себя потише!
Мальчишки, что сидели позади, хихикали и передразнивали: «Плеханов и Бабушкин», но потом занялись снова своими делами. До конца урока еще оставалось тридцать минут, и учитель отвернулась к доске, начала разворачивать карту.
— Все достали атласы по истории и открыли пятую страницу!
— А у нас нет атласов! Вы нам не говорили! — раздалось несколько голосов.
— Вы должны всегда приносить на урок атлас, тетрадку и контурные карты! У кого на парте два атласа, поделитесь, пожалуйста, с другими!
— А я не хочу, может, делиться с Федоровым, у него руки грязные!
— А я не хочу делиться с Анькой Желтухиной, она накашляет мне микробов!
— А я тебе в следующий раз не буду давать контрольную работу по математике списывать, псих!
Психом она назвала Савельева зря, потому что тот, разозлившись на рыжую Желтухину, бросил в нее учебником. Учебник по истории немного не долетел и упал под ноги учительницы. Нервная от природы, она взвизгнула, и решила наказать зачинщиков.
— Значит так, ты с третьей парты, Плеханов что ли, и ты, Желтухина, сейчас остаетесь после урока и моете класс!
— А я при чем, я вообще ничего не делала, а даже вас иногда слушала!
— Вот! Вот! Иногда слушала! Вам еще к завтрашнему дню выучить три параграфа! А будете спорить, тогда еще один задам!
Им ничего не оставалось делать, как согласиться и больше не спорить. Поэтому, только прозвенел звонок, Желтухина побежала за шваброй и тряпкой, а Савельев пошел в мужской туалет набирать воды. Все уже разбежались по домам, они тоже хотели побыстрее разделаться с полами и бежать домой обедать. Ребята быстро, но не очень аккуратно, помыли полы, растащили грязь по всем углам, зато постарались возле учительского стола и доски. Помыли, но так и не решили, кто пойдет выливать грязную воду.
— Я воду принес с первого этажа, еле дотащил на второй, а ты иди в свой туалет выливать теперь, он ближе!
— Не буду, я девочка, а ведро тяжелое!
— Ну, ты и ца-ца! Не переломишься! В нем воды уже меньше осталось!
— Не хочу, сам неси в девчачий туалет! Я зато два ряда помыла и возле стола учителки!
— Ну, ты обнаглела, Желтухина, вот сейчас одену его тебе на голову, чтобы не выпендривалась!
— Вова, а может, мы его в коридоре оставим?
— Вот еще! Она сразу узнает! Эта Наталья Петровна первая на работу приходит, устроит нам опять разборки!
И тогда ребята решили вылить грязную воду из окна, тем более окна их класса выходили на задний двор. Возле стены, под окнами, была клумба, росли кусты сирени и какие-то желтые пахучие цветы, и там действительно редко кто ходил. И хоть с той стороны было парадное крыльцо школы и дорога, но уже много десятилетий все учителя и школьники пользовались запасным выходом.
— Ты это, Желтухина, глянь, никого нет?
— Да вроде нет! Лей давай побыстрее, я домой хочу, меня бабушка ждет!
И Вовка Савельев, поверив Ане Желтухиной, и со всего размаху опрокинул ведро на клумбу. И тут раздался громкий вой снизу, то ли кошка кричала, то ли собака, может кому-то из них грязная вода не понравилась.
Ребята переглянулись, схватили швабру, ведро и бросились из класса вниз в раздевалку. Схватили свои куртки и разбежались в разные стороны по домам, а Савельев вдруг вспомнил, что вместе с водой они вроде тряпку выбросили. А тряпок всегда не хватало, и баба Рая, уборщица, могла завтра устроить такой скандал, что три параграфа покажется детским стишком Агнии Барто.
Вовка вернулся в школу, обошел ее по кругу и увидел такую картину: учительница, та самая историчка, мокрая с головы до ног, держала в руках грязную половую тряпку. Она грозила кулаком, глядя на верхние окна и громко выкрикивала: «Ну, я вам завтра устрою утро стрелецкой казни! Ну, седьмой «Б», берегись!»
Автор Юлия Гаретина