Татьяне Филипповне Беляевой (урождённой Приказчиковой, 29.10.1929 г. — 06.06.2020 г.) посвящается.
Таня смотрела в ночное окно вагона, легко думалось под стук колес. Две ее маленькие дочурки, Ирина и Людмила, спали, а поезд их мчал к новому месту службы Павлика. Позади остался Дальний Восток, где она выросла, но не родилась. Родилась она в Самарской области, и поезд приближал их к тем незабываемым местам ее васильково-ромашкового детства. Проводник вагона, суровый мужчина неопределенного возраста, посмотрев в свои бумаги, сказал, что станция Пронино будет в семь утра, стоянка поезда три минуты. Таня не могла уснуть, перед глазами в вагонном ночном окне мелькали картинки ее далёкого детства. Широкая бескрайняя степь, родное село Дурасово, добротный родительский дом с калиной у крепких ворот, старая церковь с колокольней… Мать Евдокия, красивая, статная, после Первой Мировой осталась вдовой с дочкой Марией, как две капли воды похожей на своего отца. А Танин отец Филипп вернулся с фронта после тяжёлого ранения. Подрастающей Марии нужен был отец, а Евдокии помощник по дому. И скоро дом наполнился детскими голосами, родились два ее брата, Миша и Сергей, а затем и она, Татьяна. Старшую сестрицу Марию все звали няней. Это имя так и осталось за Марией в общении с братьями и сестрой. Времена были тяжёлые. Татьяна до сих пор не могла понять, как в их богатое степное Поволжье мог прийти голод. Няня сильно болела после перенесенных голодных лет. Думали, уже не выживет. Соседский паренёк Михаил, влюбленный в их няню с детства (по семье его тоже прошлись голодные годы, родители померли, а младших сестер и братьев забрали в детский дом), не отходил от больной девушки, то лесных ягод принесет, то фазана пристрелит, то зайца петлей поймает…Можно сказать, он и выходил Марию. Мария молилась об исцелении и дала обет, что если Бог подарит ей жизнь, то выйдет замуж за Михаила. Когда она окрепла, сыграли свадьбу. Жили все вместе. Родились племянники, сначала Клавдия, а затем Коленька, светловолосый, голубоглазый малыш. Евдокия смотрела и удивлялась, как похож он на первого мужа, своего погибшего деда, отца Марии. Евдокия с Филиппом спасли и уберегли свою семью от голода. Но страх пережить это ещё раз не покидал их. И когда началась вербовка населения на Дальний Восток, в богатый по рассказам край на краю света, посоветовались на семейном совете и решились ехать. Татьяне тогда было восемь лет. Из деревни Дурасово их уезжало четыре семьи. Семьи крепкие, дружные. Знали, что друг друга в беде не оставят. Степное Дурасово навсегда осталось в теплых воспоминания и добрых снах. Стоит только закутаться в шаль, связанную матерью из шерсти их поволжских овец, как родная бескрайняя степь перед глазами.
Помнит, выехали из Пронино ранней весной, было холодно и слякотно. Евдокия сказала: «Если сейчас не уедем, то позже я никуда не поеду, ведь придет время пахать и сеять».
И на место вербовщики обещали доставить до пахотных работ. Собирались как-то в спешке, не знали, что брать с собой и куда деть нажитое. Филипп взял весь хозяйственный инвентарь и даже сбрую для лошади. Евдокия кухонную утварь, текстиль и одежду. Самое главное, взяла семена для посева на новой дальневосточной земле: овес, ячмень, картофель, лук и мелочовку — морковь, бурак, репу. Мебель раздали по соседям. Вечером все село пришло проводить, организовали стол, долго не сидели, выпили, попели, поплакали и разошлись; завтра утром рано отбывать. Таня хорошо помнит те проводы, ей было как-то грустно и в то же время радостно, не терпелось поехать на поезде да ещё в край, где есть настоящий дремучий лес, который называется тайга, в котором растут огромные ели, а ещё в том краю есть море. Рано утром приехали вербовщики, тяжеленные сундуки погрузили на телеги, посадили сонных детей, взрослые пошли рядом, по весенней слякоти, чуть прихваченной ночным морозцем. Благо, Степное Дурасово совсем близко с железнодорожной станцией Пронино. Таня сидела на телеге, обнимала маленького, хныкающего племянника Коленьку, приговаривая: «Не плачь, миленький, скоро на поезде поедем далеко-далеко».
И их родное село потихоньку исчезало в утреннем тумане. Уже не видно дома, и потихоньку тает в тумане колокольня разрушенной церкви.
Таня очнулась от воспоминаний, посмотрела на спящих своих дочек; в год переселения на Дальний Восток она была чуть старше ее Ирины. «Будет ли Ира помнить, как жили они в военном городке Николаевка и откуда сейчас едут к новому месту службы Павла?» — подумала Татьяна, поправляя сбившееся одеяло дочки. Да, они сейчас едут с комфортом в купе.
А тогда холодной ранней весной, когда они подъехали к станции, уже рассвело. Таня с мамой часто бывала на этой станции: ездили то за покупками в магазины, то в больницу. И всегда, провожая взглядом пассажирские вагоны, она мечтала поехать куда-нибудь далеко-далеко на поезде. Их телеги остановились около состава, но это был совсем не пассажирский, а товарный состав. Погрузили сундуки, по сходням поднялись в вагон женщины с детьми. Таня была разочарована, вагон был грязный, опилки, сено. Евдокия стала требовать, чтоб дали хоть что-то, чтобы привести вагоны в порядок. Таня помнит, как громко ругалась мать: «Что нас как лошадей собрались везти?! Филипп, не отпускай подводы, поехали назад. Я не повезу детей в таком вагоне». Филипп, как мог, успокаивал жену. Видел, как недовольны люди в штатском. Евдокия из раскулаченной семьи, Филипп служил в царской армии, в красной не пришлось, так как остался инвалидом после ранения в Первую Мировую. Нельзя им громко возмущаться: не то время, идёт весна 1937 года. Нянин Михаил откуда-то принес ведро воды, какой-то огрызок веника. Кое-как навели порядок, в их вагоне стояла одна железная печка, труба от которой была выведена в окно, по обе стороны от дверей были наспех сделаны двухъярусные нары для сна. В этот вагон загрузили все четыре семьи из их села. Рядом стали подцеплять ещё вагоны, суматоха, крики, ругань, плач. Гудки паровозов, запах железной дороги у Тани всегда ассоциируется с ее детством и с той долгой, трудной, но такой увлекательной дорогой на край света. Ехали они долго. Обещали, что на больших станциях их будут кормить, а на маленьких будут давать продукты, что их путь продлится не больше десяти дней. Но он продлился целый месяц. За всю дорогу их только один раз покормили на какой-то станции; прямо на улице были сбиты из досок длинные столы и скамейки, на которых стояли миски с супом, затем в эти же миски накладывали кашу с мясом, был хлеб и компот. Таня помнит, играла музыка, было весело. Их состав поставили на запасном пути, и они даже ходили в баню. Потом долго ждали отправления. Несколько раз по пути следования им выдавали продукты, а так в ход пошла семенная картошка, лук. На станциях Миша с Марией бегали покупали молоко, хлеб. Днём из нар, на которых спали ночью, делали стол и скамейки. Хорошо, инвентарь был весь с собой. Варили семьи по очереди на одной печке, которую смешно называли буржуйкой. Как-то Таня услышала разговор матери с няней; оказывается, Мария ждала малыша. Марию-няню стали все оберегать, за Клавой и Коленькой приглядывали всем вагоном.
Таня всегда с теплом вспоминает о тех днях, как они засыпали и просыпались под стук колес. Как днём, когда было тепло, она и старшие братья сидели у приоткрытой двери вагона, принакрывшись маминой шалью. Отец из сходней смастерил перила, и они, облокотившись на них, любовались пробуждающейся после зимы сибирской природой. Помнит, как проезжали озеро Байкал.
Сейчас их пассажирский поезд дальнего следования ехал совсем другой дорогой. Таня так надеялась увидеть ту, так поразившую ее в детстве станцию. Но проводник сказал, что по старой дороге вдоль Байкала уже поезда не ходят с сороковых годов.
Тогда это было неописуемой красоты зрелище. С одной стороны горный хребет, вагон шел, чуть не касаясь скал, а с другой стороны Байкал, такой синий, изумрудно-зеленый. Туннели один за другим, каменные арки, мосты, и опять Байкал, такой чистый и прохладный. На всех станциях их ставили в каких-то тупиках, и из вагонов выходили только взрослые.
А на станции «Байкал» отец сказал: «У нас есть немного времени, пойдем все и посмотрим священное море Байкал». Таню тогда поразила эта станция, невероятной красоты, белая, и отец сказал, что она из мрамора и строили ее ещё при царе. Таня помнит, как они набрали чистой холодной воды в чайники, кастрюли, все возвращались в вагоны и несли воду, она тоже несла воду в кружке, боясь расплескать, для Коленьки. Их поезд уже подавал длинный гудок, это значит, он готовится к отправлению. За время путешествия Таня выучила, что означают паровозные гудки, это им рассказал нянин Михаил. Он в Пронино, в их далеком Пронино, работал на железной дороге… И теперь локомотив мчит к ее Пронино, которое она часто видела во сне…
Когда они прибыли в Приморье, конечной остановкой стал город Сучан. Михаил устроился на железную дорогу, им с Марией выделили дом на станции, которую называли «Сто тридцать пятый километр». А Евдокии с Филиппом дали дом в селе Николаевка. Жизнь потекла своим чередом, всем нравилось в Приморье. И тайга рядом, и море. Но грянула война. Отца, как инвалида, на фронт не призвали, а призвали в трудармию во Владивосток; трудно понять, что это. Забрали принудительно, и он оттуда так и не вернулся. Братишка Серёжка только закончил десять классов в 1942 году и ушел добровольцем на фронт. Попрощался со всеми и не вернулся, погиб в марте 1945 года на границе Польши с Германией. Няниного Михаила, как железнодорожника, на фронт не взяли, у него, как тогда говорили, была бронь. Татьяна после школы работала секретарем-машинисткой на шахте. Таня познакомилась с молодым лейтенантом Павлом Беляевым, прибывшим после окончания в 1945 году Ейского летного училища в Николаевку. Он так рвался на фронт и даже успел поучаствовать в боевых вылетах во время войны с Японией. Паше приглянулась эта, всегда с улыбкой на лице, красивая невысокая девушка. А Таня сразу влюбилась в этого серьезного не по годам парня. А им с мамой жилось нелегко, мама разболелась после Сережиной похоронки. И от отца не было известий. Евдокия поехала искать своего Филиппа во Владивосток. Ей сообщили, что после болезни он умер в 1944 году, и его похоронили на Седанке, а где именно, никто не знает . Евдокии от горя стал свет не мил. И Павлик стал опорой Тане и её матери в эти трудные дни. В 1948 году Таня с Павликом поженились, а в 1949 году у них родилась Ирина, а в 1955 — Людочка, и вот теперь Таня, оставив маму в семье няни, едет к новому месту службы Павлика. Скоро ее станция Пронино, уже светлеет. Девчонки спят, стук вагонных колес убаюкивает, она это хорошо знает. Два длинных гудка, поезд готовится к торможению, это она тоже помнит. Таня тронула за плечо спящую соседку по купе: «Приглядите за девочками, пожалуйста, они спят. Я хочу выйти на станции, остановка три минуты, я быстро».
Поезд, скрипя тормозами, остановился, проводник открыл вагонную дверь. Таня быстро соскочила на перрон. Утро, туман, как в том далеком 1937 году. Станция Пронино, женщина выкладывает для продажи молодую варёную картошку с укропчиком, огурцы, помидоры. Таня подошла: «Доброе утро, вы не знаете, как там деревня Дурасово?» Женщина внимательно посмотрела на девушку: «Так нет деревни уже давно, разъехались все, а что спрашиваешь?»
— Да родилась я там.
— А чья будешь-то, я там жила и всех знаю.
— Таня я, Приказчикова, мы уехали на Дальний Восток в 1937 году. Давайте я у вас картошечку куплю, и помидоры, и огурчики.
— Приказчикова? Не Евдокии ли дочка? — женщина перестала суетиться, выпрямилась и стала разглядывать Татьяну.
— Да, Евдокии, — радостно улыбаясь, ответила Таня.
— Девонька милая, это ж надо, столько годков прошло… Помню я Евдокию, и Филиппа помню .Как они там? Я ж недалеко от вас жила, напротив святого источника, ты, конечно, не помнишь. А дома вашего нет, одна калина старая стоит. Помнишь, у ворот росла. Держи нашу картошечку, не надо денег. Это ж надо, Евдокии и Филиппа дочь, — тараторила женщина, зная , что встреча коротка, что сейчас поезд тронется, и эта мимолётная встреча останется в прошлом.
А этой девушке, с такой теплотой держащей ее за руки, так хочется многое услышать об ее деревне Дурасово, которой уже давно нет.
Один длинный гудок, и проводник уже зовет.
— Спасибо, я так рада, что вас встретила, всю ночь Дурасово вспоминала. Как вас зовут? Я маме буду письмо писать, расскажу о нашей чудесной встрече, держа в руках кулек с теплой картошкой и направляясь к вагону, отвечала Татьяна.
— Нюра я, тетка Нюра. Счастливого пути. Как мать-то, отец? Девонька, а далеко ты направляешься.
— Отца схоронили, Сережа наш на фронте погиб. Муж у меня военный летчик, еду к новому месту службы, — уже с подножки вагона отвечала Таня. Поезд тронулся, а баба Нюра ещё шла следом за вагоном. «Ну надо же, и там, на краю света, опять война Евдокию достала», — сдерживая слезы, махала убывающему поезду женщина.
Вот и состоялась Танина встреча с прошлым. Не было бы той дороги из волжских степей в Приморье, не встретились бы они с Павликом. Теперь Татьяна направлялась в будущую жизнь и не знала в тот момент, что ее Павлика зачислят в отряд космонавтов.
А 18-19 марта 1965 года он, Павел Иванович Беляев, совершит космический полёт в качестве командира корабля «Восход-2», во время которого второй пилот корабля А. А. Леонов впервые в мире осуществит выход в открытый космос.
Автор Галина Зырянова
Загрузка ...
Свежие комментарии