Дмитрию Фёдоровичу Лавриненко

В станице Бесстрашной родился герой,
Кубанский казак его батька лихой.
А Дмитрий был в армии танковый ас,
О нём до сих пор вспоминают сейчас.

Танкист, лейтенант, командиром был взвода,
Пятьдесят два танка урон. Вот порода!
Не шутка пройти двадцать восемь тех схваток,
Там трижды горели – бой ярок и краток.

«Живыми вернуться и жизни спасти»-
Приказ Лавриненко на помощь идти.
Он снайпер отличный и лучший танкист,
В боях без потерь и совестью чист.

Немецких громадин, подумайте, десять,
Какою же мерою доблесть ту взвесить?
На Шеино был лишь один экипаж,
Но русский характер врагу не отдашь.

Его экипаж, восемнадцать немецких.
В засаде час ждали гигантов фашистских.
Подбили шесть «тигров» в бою тогда сразу,
Огнём выжигали, как будто заразу.

Танк Дмитрия Серпухов всё ж отстоял,
Колонну из танков в упор расстрелял.
В засаде был танк и со сменой позиций,
Стратегия это и нет здесь амбиций!

К командному пункту враги прорывались,
Огромной ценой вновь на поле остались.
Зашли в Гусенёво фашистские танки,
Хотели Москву взять чужие подранки…

Вновь Дмитрий спешил, и неравным был бой:
Семь танков противника – вечный покой.
Восьмой улепётывал сам восвояси
И это совсем не киношные страсти!

Панфилов погиб от осколочной мины,
Ни с чем те потери несоизмеримы.
Покинул свой танк Лавриненко, грустя,
Стрелял во врагов, за Панфилова мстя.

Два месяца – тридцать семь танков в утиль,
Жестокая схватка, в мечтах только штиль.
Разбит у Покровского весь гарнизон,
Стоять за Москву снова выпал резон.

В день гибели вражеский танк им подбит,
Но после победы осколком убит.
Декабрь, сорок первый, и счет весь закрыт.
Семья не дождётся. Герой не забыт!

Уж к Волоколамску враг ехать готов…
Пятьдесят два танка подбито, нет слов.
Всего двадцать семь было прожито лет,
Чтоб жили потомки светло и без бед.

Подписывайтесь на наши социальные сети: