Мы – лесорубы, отправились вглубь тайги, к месту, где остановили рубку просеки в прошлый раз. Привычно разбившись на звенья, приступили к работе. И тайга стала наполняться громкими разговорами, окриками, смехом и шутками, а также треском мотопил, заглушая стук топоров сучкорубов и впереди идущих рубщиков тонких деревьев, освобождавших место работы для механизированных звеньев.
Среди разнородного шума и гама обращал на себя внимание особый звук, происходивший от огромного падающего дерева… Громкий шорох и шелест, словно прощальный стон и шепот, как предупреждение своим родственникам, ожидающим такой же участи…
А потом, словно предсмертный крик уже у самой земли, и глухой удар всей кроной, с тяжелым последним вздохом, выбрасыванием высоко нижнюю часть ствола, и после резко опускаясь, приподнимая дрожащую крону… Словно пытаясь еще подняться и встать на свое место, где родила и вырастила их мать-природа…
Но после бесполезных попыток, немного подрожав, как телом, а вернее всем своим телом-стволом с ветвями и листочками, словно в последней предсмертной агонии и покачавшись из стороны в сторону, как бы с укором, затихало навсегда, раскинув ветви-руки, погибнув, от рук палачей природы ее же “венца” – человека… И порой казалось, что мы врезались в чье-то живое тело, нанося нестерпимую боль и огромный вред ему…
Вокруг разносился стон и шепот мольбы, обращенной к нам, но который мы не могли расслышать и понять, отдалившись так далеко от великой природы, хотя и являемся определенной частью ее, скорее частицей… И ощущалось, что из темной глубины и сказочной дремучести многовековой и девственной тайги, к тому же разумной, кто-то внимательный наблюдает за лесорубами, то с одной стороны, то с другой. Окружает своими лесными магическими существами и духами, о чем-то перешептываясь друг с другом. Словно советуясь, как же возвратить нас, приблизив к себе, и помочь нам избежать грядущих катастроф, о которых известно только им, показать нам правильный путь… Если же не получится, то просто отомстить нам, наказать за злодеяния…
Казалось, мы пробивались не просто через густую растительность, но через плотную энергетическую стену, которая надвигалась на нас своей мощью и громадиной. И жутко становилось оставаться одному, вдалеке от товарищей, даже днем, а ночью вообще казалось, что кто-то или что-то находится прямо рядышком, незримо присутствуя вокруг и около. Иногда дотрагиваясь и обдавая прохладным дыханием, пытаясь околдовать нас всех, отыскать слабого или сильного и душой и телом, отделить его от энергии коллектива, хоть на время, для исполнения справедливого приговора…
И, случались иногда очень трагические случаи, словно и, правда великие и таинственные силы и лесные духи гневались. То дерево упадет на зазевавшегося лесоруба, то тигр на встречу выйдет, а Уссурийские тигры самые мощные и сильные, то медведь – последствия после этих встреч бывали трагичные. Но только человек – существо в природе все, же особое…
И, чем дольше мы жили в тайге в загадочных условиях, тем больше привыкали ко всему и уже мало обращали внимание на труднообъяснимые явления, продолжая свою работу…
— Слышишь Колян, — обратился напарник, — вот посмотри, какая красота вокруг! Лес какой красивый, мощный, а воздух – то какой, в городе такого не найдешь, дышишь и, и не надышишься…
— Согласен Санек. Лес просто завораживающий. Он у нас в Приморье смешанный, от того и красивый, особенно осенью, когда окрашивается в разные цвета. Тайга Уссурийская уникальна, самая красивая и богатая на Дальнем Востоке. Где еще есть такие мощные тигры, а наши Приморские леопарды, какие грациозные и красивые, но очень редкие?! А, у нас имеются!
— Вот на счет леопардов ты прав, что редкие, то редкие, и те чуть не вымерли! Еще чуть, чуть и все, не видать нам было бы больше этой редкой и такой красивой кошки… Оставалось несколько особей, вовремя опомнились, охоту запретили на них, так зато пожары делают урон огромный для них…
— Ну, не больший урон от пожаров, чем от рук человеческих, особенно от порубок этого леса, как раз в тех местах, где леопард и обитает…
— Ну, поняли видно, недаром же заповедную зону сделали – «Землю леопарда», хочется верить, что в эту зону – на землю леопарда, никто не полезет с пилой и ружьем, и возродится эта кошка. Вон сейчас на фотоловушках леопард стал чаще появляться, а то до этого за счастье было увидеть его в естественной среде обитания…
— Даааа, а цветов сколько разных и ягод, грибов, а липа когда цветет – запах прямо медовый стоит, и гул пчелиный – так и завораживает… И птички вон поют на разные голоса, да так, что забываешь обо всем и мысли всякие о проблемах отходят куда то далеко, реки – то какие, родники чистые да холодные пьешь, и пить хочется, а зверья всякого сколько в нашей тайге водится… А, когда липа цветет? Какой медовый запах стоит, и гул от пчелиного роя… Это же наш Сихотэ – Алинь и отроги Сихотэ – Алиня, а сколько троп исходил по этим отрогам, по этой тайге когда то известный путешественник Арсеньев с казаками и своим помощником и проводником Дерсу Узала, который знал тайгу нашу, как свои пять пальцев. И зверей он понимал, лучше, чем людей, однако, а они отвечали ему тем же, те же леопарды… Сейчас же страшно становится, что творим с природой, а ведь устанет она от нас, и начнет мстить и за себя бедную и за всех своих жителей – птичек и зверушек разных, которые гибнут от рук наших и за того же леопарда, если не сохраним…
— Ух, ты! Чего знаешь про тайгу нашу, историю про Арсеньева, и друга его и проводника Дерсу Узала, учился в школе хорошо? Не прогуливал уроки что ли, может и не курил за углом? – въедливо сыронизировал Николай.
— Ой, только не надо иронии! – Обиженно ответил Санек, Николаю, — думаешь, если у тебя образование высшее, больше меня знаешь? А, че же ты такой грамотный, и со мною рядом лес валишь? Думаешь, недоучка, только и могу лес валить, может я, книг больше прочитал, чем ты…
— Ладно, не обижайся. Я, знаю, что ты много читаешь, это я, так просто, ляпнул языком невпопад. Просто вспомнил, что я, и сам в кино ходил с другом вместо уроков. С высшим образованием или со средним, а оба в одинаковых условиях оказались…
— Вот, вот! Хоть я, и рублю лес, но иногда страшно становится от того, что рубим тайгу, уничтожаем, губим природу, оставляя за собой пеньки, да валежник, оставляя пустыри… Еще и китайцам разрешили, заниматься лесозаготовкой и не для себя, а для них, отдавая в аренду тысячи гектаров ради сиюминутной прибыли. Они же помимо леса и женьшень добывают и зверей так же, лягушек ловят – все же едят и в дело свое пускают…
— Ну, они – то в чужой стране и на чужой земле, им не жалко, но мы то, как позволяем свои богатства природные и земли родные грабить и уничтожать? Понятно, что коррупция и откаты чиновникам, все желают отхватить, и хапнуть прибыль на личный карман сейчас, а там хоть трава не расти. Только ведь и мы в большинстве своем виноваты, даже мы с тобой, что позволяем это, мы же и сами принимаем участие в порубках этих. Вся бригада наша, а не пошли бы мы, другие в это предприятие лес рубить, глядишь, задумались бы и те и другие.
— Колян, ты, правда, так думаешь? Или опять иронизируешь? Ну, не пойдем мы, другие, третьи, да наберут мигрантов из ближнего зарубежья или тех же китайцев, а мне семью кормить нужно. Было бы, где работать, чтобы зарабатывать нормальные деньги, думаешь, я пошел бы на эту работу? Ты- то сам не любоваться природой, пришел сюда, а тоже деньги более, менее достойные зарабатывать, так?!
— Да, так Саня, так! Работа нужна, где могу заработать более достойную зарплату, чтобы семью содержать в нормальных условиях. Время сегодня такое! Только надо, что-то делать!
— Кто виноват и, что делать – извечный вопрос, но вот у меня есть, что предложить, и предлагал в свое время!
— Ну, расскажи. Не бойсь опять запретить, не пущать, как обычно…
— Как раз наоборот – пущать! – Санька словно воспрял духом, и начал увлеченно рассказывать о своих предложениях, — пущать, но с умом и с пользой для всех. Например, те, кто выдает лицензии и разрешения на лесозаготовку и порубку деревьев, распределяя квоту, давать разрешения только тем заготовителям, которые позаботились о восстановлении вырубленного леса хотя бы на 50 процентов!
— Это, как?
— Раньше в лесхозах были питомники, где выращивали поросль и саженцы разных сортов деревьев, особенно хвойных пород. Так вот у них, лесозаготовители должны закупать саженцы в том количестве – пропорционально количеству вырубленным деревьям или хотя бы, как уже сказал – 50 процентов, а подсчитать примерное количество не сложно. Вот и пусть за бригадой лесорубов, идет бригада высаживающая саженцы, ну или та же бригада лесорубов, после вырубки. Или пусть заплатят дополнительно лесхозу, чтобы он сам высаживал свои саженцы за ними. Расходы оправдаются – это же «золотое дно». Ежели лесозаготовители не готовы к восстановлению вырубленного леса, то и разрешение на вырубку не получают…
— Но согласись, что кто- то, же должен этот процесс контролировать, не те же, что выдают лицензии и разрешения – коррупцию, то никто не отменял пока, к сожалению.
— Контролировать должен тот же лесхоз, он будет заинтересован в реализации своих саженцев.
— Да, но и они бывает под видом очистки и прореживания леса, противопожарных полос, могут вести лесозаготовку…
— Может быть и такое, но это будет не в таких масштабах, да и, в конце концов, для чего существуют природоохранные организации и прокуратура?!
— Ну, логика в этом, наверное, есть и в принципе предложение неплохое, только надо свои измышления кому-то и куда-то предлагать?!
— Хах! Думаешь, не предлагал? И в Думу писал, и когда была прямая линия с Президентом, по телефону наговаривал несколько раз, к микрофону не допускали на прямую связь.
— И, что?
— Ну, как видишь все по-прежнему и ни ответа, ни привета.
— Ну, что — то же делается, вон «Земля леопарда» появилась, для его сохранения!
— Ой! Надолго ли, если леса так нещадно будут вырубаться, что останется? Так и до этой земли доберутся…
— Даааа. Грустно все это, что же потомкам то оставим. Ради, которых и стараемся деньги зарабатывать?
— Да, кто об этом думает в наше время? Живет большинство одним днем. А, природа начнет нас наказывать. Да так, что не все спасутся… Она живая, так же, как и мы, рождается, растет, растит себе подобных, и так же, наверное боль но ей… Да, мы же на планете нашей, как паразиты живем, она это чувствует, и начнет избавляться от нас, как от паразитов…
— Ну, ты сейчас наговоришь, ты еще накаркай…
— Я, не каркаю, говорю, что думаю! А, ты посмотри, какие происходят катаклизмы, особенно в последнее время! Просто так думаешь?
— Ладно, умеешь ты настроение испортить. Давай закурим…
— Ты же не куришь?
Они замолчали, о чем — то думая, потом отдохнув, так же сосредоточенно, принялись за работу. После ночного дождя было свежо и влажно… Пришлось ждать, пока взойдет солнце повыше, и влага испарится, да спадет с листьев. Через пару часов работы мы все равно были мокрые, одежда стала мокрой – хоть выжимай. День был такой же, как обычно, и ничто не предвещало чего-то плохого, но на душе у Николая, было как – то не спокойно, может осадок после разговора остался…
Хотя все, как всегда, так же визжали пилы, дробно стучали топоры, зловеще блестя на солнце остро заточенными лезвиями, стонали, издавая последний вздох, падающие деревья. И лесоруб, свалив очередное дерево, проследил, чтобы на месте падения никто случайно не оказался, перешел к следующему. Береза почти у самого корня раздваивалась, образовывая вилку из двух стволов, рядом, почти вплотную, выросла молодая березка, словно дочка, прижималась к матери, надеясь на ее защиту от непогоды, но…
… Но не от жестоких людских рук, в которых находились бесчувственные и бездушные топоры и зло, рычащие механические хищники-пилы… «Да, здесь не просто будет рубить, мало места для размаха. Надо, наверное, сначала кустарник срубить, эту тонкую березу и потом уже браться за остальные стволы потолще. Хотя нет. Скорее всего, надо срубить сначала вот это, правый ствол, и с той стороны, а потом уже молодую, только тогда браться за следующий…» Лесоруб, обдумывая наиболее удобный вариант, оглядел со всех сторон деревья. Приняв, наконец, оптимальное решение и найдя более-менее устойчивое положение, размахнулся топором. Зловеще блеснуло на солнечных лучах, пробивающихся сквозь листву, остро оточенное лезвие. Правильной дугой, очертив траекторию в воздухе, резко опустилось, с желанием поглубже впиться в тело березы, и…
…И, скользнув по первому стволу дерева, лишь слегка коснувшись другого, почти со всего размаха, острым концом вонзилось в ногу Николая, ниже колена, пробив кирзовое голенище сапога!!!
Громко выматерившись десятиэтажным матом, он отбросил этот, наверное, проклятый природой топор в сторону, сел на сырую траву, инстинктивно зажав рану руками, но голенище сапога мешало, а кровь, свободно, сочилась в сапог. «Вот же, накаркал.» Подул ветерок, и листья зашелестели, словно перешептываясь друг с другом, передавая эту новость, а ветер, усиливаясь, казалось, облетел вокруг Николая осматривая его состояние, поднялся к вершинам деревьев, чтобы рассказать…
И, они зашатались, словно танцуя в победном танце, радуясь, что одного обидчика смогли остановить… (Хотя в Приморье к обеду всегда начинал дуть ветер. И редко был день безветренный, но у Николая в эту минуту в голове проскакивали разные, порой мистические и фантастические мысли.)
Боли пока не ощущалось, хотя нога была вся мокрая от крови, в сапоге уже хлюпало при движении ступнёй… Сбросив с ноги сапог и сняв с брюк ремень, пережал ногу, выше колена, стараясь остановить кровотечение, он позвал, к счастью, еще не ушедшего в другую бригаду фельдшера. После оказания первой помощи, друзья дотащили лесоруба до вездехода на руках, и фельдшер повез его в санчасть, а потом в госпиталь ближайшего населенного пункта. Там Николай увидел своего знакомого из другой бригады, у которого тоже была перевязана нога выше колена, но рана была, посерьезней — ему наложили шестнадцать швов, после пореза бензопилой… Рядом лежал тоже знакомый лесоруб с перевязанной головой…
Видно, природа, таким образом, начинала предупреждать, а может и мстить, и метить обидчиков, или пыталась просто защитить себя, как могла… Пока, наверное, так!
Загрузка ...
Свежие комментарии