Примерное время на чтение: 13 минуты

Автор Виталий Туровник

     Высокие шторы Луиза привычно раздвинула, и в просторные окна хлынул утренний свет. Напротив в блеске взошедшего солнца красовалось здание с колоннами, овальными окнами и скульптурами на фронтоне. По мостовой процокали лошади с кавалеристами, на тротуарах появились первые прохожие. Париж просыпался.

     Муж Пьер уже повёз на дилижансе пассажиров в другой город, а Луизе предстоял обычный трудовой день и её кофе. Она окинула внимательным взглядом зал с чистыми столиками и придвинутыми к ним стульями, осталась довольна убранством кафе и пошла на кухню, где прислуга готовила завтрак посетителям. На широкой плите жарилось и варилось, издавая вкусные запахи. Луиза вынесла из кладовой плетёную корзину с куриными яйцами и поставила: на завтрак будет яичница с ветчиной.

     Затем хозяйка кафе поспешила в спальню, где на постели маленькая дочка играла в куклы.

    — Ах, крошка Дороти! – воскликнула мать, – тебе понравилась эта кукла?

    — Да, мамочка, — пролепетала дочка, — очень понравилась, и я с ней разговариваю.

    — Что же она тебе говорит?

    — Говорит, что ей нравится со мной играть.

    — Молодцы!

    Мать подставила к спинке дочки подушку и вышла в прихожую, там на стене висело большое зеркало, и Луиза посмотрелась в него. Она увидела своё отражение, что так же поправило голубое длинное платье со сборками внизу и бежевым фартуком. Молодая женщина часто видела взгляды мужчин, которые они бросали на неё, и это ей нравилось.

     Обычно Луиза вставала с постели пораньше, когда на небе полыхала заря, и хотя от восставшего народа ждала для себя что-то лучшее, однако не знала, в чём это должно заключаться. Поэтому просто старалась, чтобы у неё посетителям было уютно и непринуждённо.

     И когда они входили в кафе, чистые, свежие и лёгкие, а потом пили вкусный горячий кофе, от которого поднимались струйки пара, она бросала кроткие взгляды из-за буфетной стойки на людей, довольная, что от них не получила замечаний за обслуживание.

     Кафе посещали люди разные, незнакомые, но мелькали среди них и постояльцы. Больше людей становилось в обед. Они выглядели настолько равнодушными, словно устали за полдня работы, и ели молча, не торопясь, а потом уходили с опущенными плечами, будто от тяжести съеденного. В кафе было сонно, тихо, слышалось только шарканье ног и стук посуды.

     Зато вечером становилось шумно от выпитого вина, от разношерстного люда в рабочих блузах и приличных одеждах. Люди жали друг другу руки, пели, и Луиза, стоявшая на своем месте, узнавала из их слов, что её родина окружена интервентами, но их сдерживают революционные армии, что на Гревской площади установлена гильотина, пожиравшая свои жертвы от спекулянтов до руководителей. Услышала имена вождей французской революции и новые слова – жиронда, марсельеза, якобинцы, террор, мангальяры.

     За всеми столиками стоял гул от возбуждённых голосов, и Луизе казалось, что эти люди радовались, что преобразованные громкими переменами стали как братья, казалось, дышали другим свободным воздухом и жили на равных в прекрасной столице, ставшей главной темой разговоров о мировых проблемах. А для Луизы посетители кафе явились посредниками между нею и событиями в стране. Среди смеха выкриками за столиками она продолжала спокойно улавливать новости, но даже суровые моменты революции не заставили её переживать. И когда за столиками она наливала в бокалы вино, то иногда мама интересовалась у мужчин о тех или иных фактах, просто из любопытства, и они охотно отвечали ей.

     Так продолжалось несколько лет, до тех пор, когда июльским вечером 1794 года люди на ужин не пришли, но Луиза не придала этому значения. На другой день явились несколько человек, но вели себя тихо, много пили и поглядывали на дверь. Луиза подумала обеспокоенно, что, наверное, что-то случилось. Но люди говорили вполголоса, и она не могла понять. Но вот к её стойке подошёл человек, и она спросила шёпотом, почему люди как будто чего-то опасаются. Мужчина посмотрел на неё недоуменно, что-то буркнул, однако, отхлебнув из стаканчика, рассказал, что в Париже произошёл термидрианский переворот, революцию подавлена, руководители казнены. Луиза испуганно спросила, почему не пришли остальные завсегдатаи кафе, и узнала, что они арестованы.

    Луиза обо всём рассказала мужу, опасаясь, что кафе закроют, потому что его посещали сторонники революции. Но добрый усатый Пьер пояснил, что Франция осталась республикой, кафе вряд ли тронут, ведь людям при всякой власти надо поесть. И Луиза успокоилась.

     Ранней осенью в кафе появился незнакомый молодой военный. Он бросил быстрый взгляд на обедающих людей, прошёл к свободному столику и потребовал хозяйку. Подошла Луиза.

     — Что угодно, сударь?

     — Стакан молока и хлеб.

     — И всё?

     Но он так на неё посмотрел, что она не захотела больше спрашивать. Она принесла ему то, что он заказал и вернулась за буфетную стойку, продолжая перебирать посуду.

     Сюда военные заглядывали изредка, и поэтому новый гость заинтересовал её. Даже больше, этот невысокого роста худой человек сразу ей понравился. Его чёрные длинные волосы падали на плечи, лицо было прекрасное, с женским взглядом и чувствительными губами, лишь нос с горбинкой и волевой подбородок выдавали мужские черты. Луизу только удивило, что его генеральский мундир оказался не новый, поношенный, также не свежими, потрёпанными выглядели белые перчатки.

     Посетитель пообедал, не обращая ни на кого внимания, расплатился и стремительно вышел на улицу. «Интересно, генерал, — подумала Луиза, – и похож на мальчишку»

     На следующий день молодой генерал снова пришёл на обед и опять попросил принести молока и хлеба. Так он приходил каждый день. «У него нет денег на хороший обед, — догадалась Луиза, — наверное, он поэтому не завтракает и не ужинает. Кто он? Наверное, революционер, находится в опале у Директории, и она не даёт ему командирскую должность».

     Ей захотелось заговорить с ним, но она не решалась. Несмотря на бедность и отверженность, Луиза ощущала в нём скрытую силу, способность добиваться цели, и ей показалось, что в кафе главный он, а не они.

     Но прошло время, и красивый молодой генерал сам заговорил с ней:

     — Мадам, не могли бы вы давать мне обед в долг?

     Он нравился ей, и она согласилась.

     Однажды ей стало так жаль его, видя, что он не доедает, что положила на блюдо кусок поджаренного горячего мяса и поставила перед ним. Но он решительно отказался. Тогда она пояснила, что угощает его не в долг, а лично от себя. Он неохотно согласился, поел, и на его матовом лице выступил румянец. Она, пересилив себя, заговорила с ним:

     — Мне кажется, сударь, у вас много свободного времени. Как вы им распоряжаетесь? Что делаете вечером?

     — Иногда хожу в театр, — ответил он.

     — Как! – изумилась Луиза, — у вас ведь нет денег на билеты.

     — Билетами меня обеспечивает актёр Тальма.

     — Сам Тальма! — вскрикнула она. — Вы с ним знакомы?  А я, знаете ли, в театре ещё не была. А ещё чем вы заняты?

     — Бываю в кафе «Де ля Реханс», где играю в шахматы. Также читаю.

     — Какие у Вас широкие интересы, сударь!

     — У Вас мне тоже нравится, — ответил он, улыбнувшись.

     Но однажды он не пришёл, не пришёл и в следующие дни, и Луиза поняла, что больше его, наверное, не увидит.

     Тоскуя о нём, она подходила к окну и смотрела на улицу, не покажется ли знакомый военный. Но всё было напрасно. Между тем она чувствовала, что с улицы вместе с этим человеком ворвалось необычное и редкое в её душе, и она словно приподнялась над своим простым существованием. Впервые она осознала, что рядом есть иная прекрасная жизнь с сильными людьми, и среди них её таинственный генерал. Это новое внутреннее состояние волновало Луизу, и она призналась себе, что влюблена. Как жаль, вздохнула она, что тогда не предложила этому человеку выйти из кафе и прогуляться по тротуару среди прохожих, ведя интересный разговор.

     Ей хотелось снова увидеть его, но как это сделать, не знала. И тут она вспомнила, что на соседней улице находится военное министерство, и решила сходить к этому зданию. Луиза принарядилась в самое лучшее платье, шляпку, туфли и после обеда отправилась. Ещё издали заметила, что в министерство входят одни военные и выходят другие. Она стала прохаживаться по тротуару, надеясь увидеть знакомое лицо. День уже заканчивался, когда Луиза упрекнула себя: «Боже, он, наверное, получил назначение на службу, и его уже не увидеть. О, Боже!» Она глянула на здание и пошла домой, опустив голову.

     По-прежнему своё внимание Луиза направляла на семью, дом, хозяйство. Муж Пьер продолжал работать кучером дилижанса, сама много времени проводила в кафе, подрастала дочь.

     Луиза ничего не читала. Жила слухами о происходящем вокруг, редко беседовала с соседями, не ходила на рынок, посылая туда прислугу. Она вращалась в своём узком, интересном мирке, отделённом стенами и окнами от огромной жизни города. Дела выполняла буднично и тихо, и была довольна, так как это соответствовало её вкусам и привычкам.

     Шли годы, вновь сменилась власть, но в кафе Луизы Бертье всё оставалось спокойно. Но однажды после завтрака в дверях показался офицер крепкого телосложения и с густыми усами на жёстком лице.

     Он сел за стол, снял треугольную шляпу и заказал кофе. После этого начал поворачиваться в разные стороны, словно изучая зал, где находились ещё несколько человек. Луиза принесла офицеру горячий, ароматный кофе, над которым висела струйка пара. Офицер отхлебнул, крякнув от удовольствия и под ним скрипнул стол. А затем позвал Луизу. Она, вытирая полотенцем миску, присела к столу. Офицер спросил:

     — Вы, верно, здесь хозяйка?

     — Да, сударь.

     — И давно?

     — С момента открытия заведения.

     — Замечательно, — он отпил два коротких глотка и посмотрел внимательно на Луизу, — тогда, может, припомните, как шесть лет назад к вам приходил обедать молодой генерал?

     — Конечно, помню. Но даже не знаю его имени. И он так исчез неожиданно.

     — Его тогда приняли на службу, и он не имел возможности к Вам заглянуть.

     — Понимаю, сударь, может, Вы его знаете?

     — Начну с того, что после для Директории настал тревожный момент: роялисты хотели восстановить во Франции королевскую власть. Директория поручила этому генералу разгромить мятежников. И когда утром они пошли на штурм дворца Тюильри, он приказал открыть по ним ураганный огонь из орудий. Разгром был полный. Так он спас власть Директории.

     — Об этом слышала, сударь, но кто там командовал, не знаю. Я ведь женщина, и меня не интересует военное дело, я тут больше по хозяйству.

     — Конечно, мадам, конечно.

     Он стал рассказывать, как молодой генерал был назначен Главнокомандующим армиями в северной Италии, которая находилась под австрийским гнётом.

     Там он стал одерживать победу за победой, приведя в изумление Европу, хотя против него направили лучшие армии. Но он дошёл до Австрии, и в Вене началась паника. Своими военными успехами он покрыл славу Ганнибала, Александра Македонского, Цезаря, а потом с триумфом вернулся в Париж.

     — И об этом я слышала, — вздохнула Луиза, — но не знала, кто там побеждал.

     — А потом, мадам, он с армией высадился в Египте и при пирамидах разбил конницу мамелюков во главе с Муртазбаем. Египет был завоёван.

     — О! – воскликнула радостно Луиза. – В Египте действовал генерал Бонапарт, — от волнения миска выскочила у неё из рук и упала на пол, – теперь он главный человек во Франции.

     — Да, Наполеон Бонапарт теперь первый консул Франции.

     — Ваша новость, сударь, для меня, как неожиданный гром на ясном небе. Я ослеплена. Просто не верится, что у нас бывал он.

     Она посмотрела на стол, за которым чаще всего обедал Бонапарт, и её кафе приобрело вдруг для неё особое значение среди других заведений города: здесь бывал человек, которого знает мир.

     — Вы взволнованы, мадам, — проговорил офицер мягко, — но вы должны поверить, что у вас бывал тогда именно он. Потому что, скажу вам, он обедал в долг.

     — Ах, чепуха, сударь! – ответил Луиза. – Я давно забыла про долг.

     — Зато он не забыл, — офицер полез по внутренний карман, вынул пригоршню монет и высыпал их на стол. – Он возвращает Вам долг.

     — Но, сударь, так много денег!

     — Тогда у него было трудное время, и вы ему помогали. Это возвеличивает оплату.

     — Я даже не знаю, что подумать, сударь.

     — Берите, мадам, деньги. Они Ваши.

     — Не знаю, как к ним притронуться.

     — Вы добрая женщина, — вежливо проговорил офицер. – И кофе у Вас замечательный.

     Луиза грустно проговорила, опустив глаза:

     — Вы сейчас уйдёте, и я так и не буду знать, кто ко мне приходил.

     — Я полковник Лаваль. Однако, и мне пора. Желаю Вашему заведению благополучия.

     Луиза проводила его до дверей, и видела, как он сел в поджидавший тарантас. Потом вспомнила про деньги, быстро подбежала к столу, подняла с полу миску и высыпала в неё монеты. Она ещё тогда у стола глянула на двух посетителей, не заметили ли они эти деньги. Но те, кажется, были увлечены завтраком. Тогда она поднялась и торопливо ушла в свою комнату.

     Она сидела и смотрела на эти новенькие монеты луидоры и думала, рассказать ли мужу, ведь он ничего не знал.

     И когда вечером он вернулся с работы, она поведала ему историю с денежным долгом.

     — Что же, — удовлетворённо сказал Пьер, выслушав её. – Мы имели, точнее, ты имела честь угощать такого человека. Теперь люди об этом узнают. Не выпить ли нам по такому поводу?

     Он принёс бутылку лучшего вина и разлил по бокалам.

     — Давай, жена, пожелаем ему всяческих успехов. — Однако простолюдины редко пьют за здравие первого лица в государстве. А мы выпьем.

     В прекрасном настроении он стал рассказывать Луизе, как генерал в результате военного переворота 19 брюмера пришёл к власти в прошлом году, и она, хотя многое знала из этого, внимательно слушала.

     — А в этом году, да ты, наверное, слышала, он одержал неожиданную и блестящую победу в битве при Моренга.

     Так они говорили до позднего часа, зная теперь, что этот день останется с ними в памяти надолго.

     Со стороны казалось, что в жизни Луизы ничто не изменилось. Её кафе на большой красивой улице оставалось одним из лучших в Париже.

     По утрам, как обычно, хозяйка заглядывала на кухню, где на широкой горячей печи булькало кофе, издавая ароматный запах, вкусно отдавалось от жареного мяса, булькало в кастрюлях, на столе готовились салаты. Луиза осмотрела кладовую, где хранились продукты, привезённые мужем. Говорила с прислугой и, взяв тряпку, шла в зал, там со столов смахивала пыль, а потом, чего раньше не делала, подходила к высоким окнам и начинала как бы начищать подоконник, потому что её взгляд был устремлён на внешний мир: на голубое небо, за которым ей хотелось увидеть что-нибудь загадочное, смотрела на красивые здания, пытаясь догадаться, кто в них живёт, видела на улице людей,  и  ей хотелось уйти или уехать куда-нибудь.

     Так известие о молодом генерале вновь всколыхнуло её чувства, ей хотелось душевного света и простора. Наконец, она сама отправилась на рынок, и там весело разговаривала с незнакомыми людьми, становилась бодрее, а потом радостная возвращалась домой со свежей зеленью или рыбой; так же она попросила мужа купить интересную книгу почитать.  Незаметно в ее душе накапливалось новое качество жизни

     Она вспомнила молодого генерала, и его энергичные жесты, и живой взгляд, и почтительную улыбку на его лице, и она ощущала, что в ней сохранились отголоски былой любви.

     «Да, я его любила, — думала она и вдруг спросила себя: «А как он относился ко мне? Может, хотел что-то сказать. А может, был совершенно ко мне равнодушен?». Но постепенно она обнаружила, что для такого сопереживания у нее не нашлось уголка для мужа. Конечно, Пьер был хороший муж – труженик, заботился о доме, любил ее, и поэтому семья казалась прочной и счастливой.

     Но любила ли она мужа, Луиза не знала, а знала только, что она его уважала и ценила. «А любовь, — подумала она, вздохнув, — ведь не всегда приходит сразу».

     Муж говорил, что его работа ему нравится. На дилижансе он отвозил людей в другой город. В жару и в дождь, в мороз и в пронизывающий ветер и никогда не сетовал на трудности. Он уверенно возвращался домой, где его ждали горячий ужин, радостные возгласы маленькой дочки и улыбка жены.

     Между тем Луиза под впечатлением потрясающей истины – феноменальный взлет знакомого человека. Теперь она чаще прислушивалась к разговорам в кафе, услышала, что продвижению Бонапарта способствовали его смелость, талант и благоприятные обстоятельства. Люди говорили, что он делает все, чтобы народу Франции жилось лучше, дал крестьянам больше земли, открывал церкви, закрытые революцией. «Как давно я не была в церкви, — Луиза слегка улыбнулась, – первым делом отблагодарю Господа за то, что он оградил закусочную от несчастий в бурное время».

     Она впервые подумала, что в потоке государственных трудов руководитель страны вспомнил простую женщину, по сути, кухарку, и одарил ее своей милостью. Но этой милостью для Луизы стал не возврат денег, а обласкивающий сознание приятный настрой от внимания этого человека, что он не забыл ее. От радостного волнения она всплакнула, но долго не хотела утирать заблестевшие мокрые глаза.

     Одновременно ей виделось странным, что чем чаще она думала о нем, тем больше боялась его. И хотя они жили в одном городе, он представлялся ей не во дворце, а в облаках высоко над землей. Он этого ей чудилось, что связь между ними исчезла, и тогда она шла в свою комнату и смотрела на монеты, присланные ей, убеждаясь, что знакома с этим человеком. Тогда он был в потертом мундире, бедный, и потому она могла его полюбить.

     Но сейчас он был так могуч и прославлен, что у нее не возникло больше чувств к нему. «Даже если б мы оказались рядом, — размышляла она, — я не сумела бы повлиять не него. Хотя это не главное. Я не могу снова полюбить, потому что испытываю неуверенность перед ним. Его дух давит на меня, как будто говорит, как я ничтожна по сравнению с ним». От подобных дум она подолгу ночью не могла заснуть. «И все же трудно снова любить, — думала она, это все равно как невозможно осмелиться подойти к писателю и заговорить с ним». Луиза знала, что в Париже жили писатели-просветители, к их мнению прислушивалась. Власть приглашала их на беседы. И сейчас есть писатели, и они тоже были для нее как небожители. Что их слово так же глубоко действует на людей. Ей далеко, знала она теперь, до образованности, ума, способностей этих людей. Более того, она их опасалась, поэтому не способна больше любить Бонапарта, а может только гордиться им. Но Луиза не знала, что главная гордость еще впереди, когда этот «безродный лейтенант» завоюет мир, и одни люди будут им восхищаться, а другие ненавидеть.

Подписывайтесь на наши социальные сети: