Примерное время на чтение: 45 минуты

Легендарный герой. Крушение мифа.

От автора

     Некоторые историки упрекали автора в том, что материал, приведенный в книге не историчен. Утверждая это, они упускали факт того, что события Гражданской войны, в те или иные периоды новейшей истории освещались и интерпретировались авторами по-разному. Охватить все источники невозможно, да, и не является в нашем исследовании конечной целью.

    Ранее ученые-историки, преследуя цели лёгкой защиты угодных для властей диссертаций, изучая архивные документы, чтобы достичь своей цели, шли на прямой подлог . Старались охватить ситуацию в целом, не касались частностей, потому что эти «частности» портили бы всю картину, не позволяя показать события в выгодном для КПСС свете.

В представленной вашему вниманию книге, рассказывается о Гражданской войне на территории Сучанской, Фроловской и Цемунхинской волостей Ольгинского уезда Приморской¹ области. Читателю следует учитывать, что рассказ в ней идет не об эпохе, а лишь о коротком эпизоде в истории Дальнего Востока , ограниченный узкими территориальными и хронологическими рамками². С исторической же точки зрения это лишь сотая доля мгновения, причем, выраженная, весьма локально.

      Ранее система, характеризующая историю партизанского движения Приморья, была глубоко партийной, и в нее не допускалось какое-либо мнение извне. Для освящения того или иного события партийные органы создавали специальные планы и шаблоны, отступить от которых было возможно. В интересующем нас вопросе новую систему изобретать не нужно. Её лишь следует «разбавить» старыми, незаслуженно исключенными источниками:

1. Воспоминаниями участников и свидетелей тех событий, которые хранятся в необъятном количестве в фондах различных архивов и музеев.
2. Свидетельствами противников, белогвардейцев и интервентов, причем, последние, отстаивая свои собственные интересы в России, смотрели на происходящее там под своей точкой зрения.
3. Выдержками из доступной широкому кругу читателей исторической литературы.
4. Сохранившихся партийных документов.
5. Публикациями в местной и зарубежной прессе того времени.

     Наиболее подходящим должен казаться третий способ, когда в литературе все изложено и оценка достоверности других источников проведена. Увы, это пагубный путь, ибо, тысячи источников, так или иначе, слово в слово повторят канонический партийный источник.

      Именно поэтому автор сего труда сознательно ушел с пути простого пересказа материала. Он сделал так, чтобы книга «говорила» словами участников тех событий. Чтобы выделить материал, который впервые вводится в научный оборот, в книгу попало множество прямых цитат из первоисточников .

     Исследования пролили свет на то, что некоторые важные факты, изложенные авторами в изданных в разные годы произведениях о С. Г. Лазо и Гражданской войне в Приморье, были, по сути, красивыми мифами, так как опирались на неподтвержденные источники. Поэтому использовалась лишь концепция, а сама история оставалась на задворках. Конечно, мы должны благодарить тех партийцев, которые не сожгли первоисточники, а оставили их пылиться на полках архивов.

     Кое-кто считает такой метод сбора материала субъективным. Возможно, они правы с точки зрения исторической науки. Но если подойти к этому вопросу с позиции философии, то будет ясно, что объективной истории быть не может. Как командующий фронтом видит лишь то, что ему понятно со своего поста, но не видит, и не может видеть, что происходит на позиции отдельного взвода, потому что она, позиция, ничего не решает в масштабах фронта. Взводный командир (вспомните «лейтенантскую прозу» послевоенной поры) из своего окопа видит лишь свой участок фронта, его и описывает субъективно, часто не соглашаясь с мнением Командующего. В итоге, одно и тоже событие, описанное разными авторами, выглядит противоречиво, но при всем при этом, изложено обеими сторонами абсолютно правдиво. В данном случае, конечно, более важным является мнение рядового солдата и младшего командира, которое отлично от мнения Командующего, который знает обстановку на передовой со слов своих помощников. Так и в поднятом в книге вопросе читателю будет интересна не «тишина штабных кабинетов», а репортажи непосредственно с мест событий: воспоминания рядовых партизан и их командиров, которые являются более правдивыми и объективными, чем мнение партийных вождей.

Подобный пример изложения событий есть и в античности. В своей «Одиссее» Гомер, описывая возвращение Одиссея из многолетних странствий, события, происходящие на крошечном острове Итака подает во Вселенском масштабе в то время как саму Грецию с массой городов-полисов рассматривает как нечто второстепенное.

То есть, говоря простым языком, автор имеет право видеть историю не только с высоты больших исторических энциклопедий, но и глазами рядового партизана и иметь разные мнения об одном и том же событии. И это не парадокс, а право участников событий на свою правду, которую, как и все прочие версии событий должна брать во внимание наука история. Не зря маститые ученые утверждают, что вопрос о том, как писать «историю», не решен и никогда не будет решен. Более того, в его решении нет необходимости…

     История советского периода настолько не конкретна, что теряет смысл, как предмет. Исходя из этого посыла, материал для книги подобран таким образом, чтобы читатель не только узнавал новую для себя информацию, но и, при желании, мог «поспорить» с участниками тех событий.

    Найдутся люди, которые будут говорить и том, что автор исказил образ народного героя. Советуем им обратиться к произведениям А.А.Фадеева, который был участником и действующим лицом тех событий. Его мнение о С. Г. Лазо нет смысла представлять, но нужно помнить, что Фадеев хорошо знал Лазо и по Владивостокскому подполью, и по партизанскому движению. В своих книгах о приморских партизанах «Таёжная болезнь», «Разгром», «Последний из удэге», рассказах и очерках он ни разу не упоминает имени «легендарного героя». Лишь в отрывке из повести «Таёжная болезнь», который имеется в каждом сборнике Фадеева под названием «Один  в чаще», автор показывает «организатора партизанских отрядов» как безвольного, растерявшегося в трудной ситуации командира. Очерк же «Сергей Лазо» был опубликован в 1937 году, но здесь год написания говорит сам за себя.

           С начала 30-х годов в Советском Союзе появилось звание Герой Гражданской Войны. В то время так называли только погибших командиров Красной Армии. Их было пятеро: Александр Щорс, Григорий Котовский, Василий Чапаев, Александр Пархоменко и Сергей Лазо. Кроме последнего, который руководил фронтом, все остальные были военноначальниками невысокого ранга – командовали  дивизиями и бригадами. Конечно, имелись красные герои и более высокого ранга: М. Фрунзе, А. Егоров, С. Каменев, С. Будённый, С. Вострецов, В. Блюхер, Я. Фабрициус, М. Тухачевский, которые, правда, так и не вошли в сонм героев, несмотря на то, что сделали для победы «пролетариата» значительно больше, чем вышеупомянутая пятёрка.

   Автор не счёл возможным перечислять советские источники по затронутой теме, в связи с их огромным количеством и громоздкостью изложения. При желании, их с легкостью можно найти в любой библиотеке. Для удобства они автором книги обозначены как «материалы, источники, книги прошлого».                                                                                                

Георгий Туровник

Примечания:

1. Эти волости составляли Ольгинский уезд.
2. Лазо был утверждён командующим партизанскими отрядами по Ольгинскому уезду, а не всей Приморской области, как это принято было ранее считать.

Часть I  

Юношеские годы

     Сергей Георгиевич Лазо принадлежал к старому дворянскому роду, корни которого теряются в XV веке. В анкете в графе «национальность» С. Лазо указывал: «русский, предки румыны, швейцарцы». С румынами всё ясно – это родственный молдаванам народ. Однако национальности «швейцарец» не существует – это общее название людей, населяющих Швейцарию. На территории этой страны большинство составляют немцы, французы и итальянцы. О том, откуда взялись «швейцарцы», установила его дочь, Ада Сергеевна. По её данным, в книге писателя В.Вересаева «Спутники Пушкина» среди многих имен упоминается Мария Егоровна Эйхфельд, урождённая Мило. Пушкин ухаживал за ней и писал ей шутливые стихи. Она рано овдовела и вышла второй раз замуж за швейцарца Фёдора Фэзи. Установить, кем был по национальности этот выходец из Швейцарии не представляется возможным. От этого брака и родилась бабушка Сергея Лазо Матильда Фёдоровна Фэзи. Она вышла замуж за  Ивана Ивановича Лазо. Рожденный в  браке сын Георгий и есть отец Сергея Лазо¹.

     Более глубокое исследование провёл современный генеалог Владимир Лазо. Он детально изучил историю своего рода и установил, что бояре Лазо проживали в Румынии в XVI веке. Владимир Лазо нашёл документы, свидетельствующие, что «…именно дедушка моего прадедушки, то есть спатарь (спатарь – военноначальник в Молдавии) Янакий Лазо, женившийся по своем переезде в Бессарабию на Виктории Донич, был прародителем героя гражданской войны (ныне не популярного) Сергея Лазо. Я так же узнал, что отец Янакия – Иордакий Лазо в 1772 г. в ходе русско-турецкой войны 1768 -1774 гг. был назначен воеводой ( ворником ) всей отбитой у турок Буковины с местопребыванием в городе Сучава. В мае 1775 г. эти земли, с согласия России, были отданы империи Габстбургов², которой был очень нужен прямой «коридор»  из Галиции в Трансильванию. В этой связи, воеводе Ираклию Лазо ( и его сыну спатарю Янакию ) ничего не оставалось другого, как сотрудничать с Россией…Наконец, один голландский ученый нашёл, что в середине XIX века некая Елизавета Донич вышла замуж за прямого потомка (в четвертом поколении ) Российского царя Петра III, Великого князя Михаила Кантакузино (известнейший правящий род в Византии)…³». Следует отметить, что фамилия Лазо встречается довольно часто. Владимир Лазо встретил ёе носителя совершенно в неожиданном месте: «Пять лет назад, я чуть не упал в обморок в одном из лучших ресторанов Тираны (Carlsberg), прочитав на груди официанта его фамилию Lazo. Он не смог ничего путного ответить, сказав лишь, что приехал в Тирану из старинного города Girocasta, находящегося в христианской части Албании, близ границы с Грецией. Посмотрев в гостинице телефонную книгу Girocasta, я обнаружил там около десятка фамилий Lazo ( и это при том, что далеко не у всех там есть домашние телефоны). В других городах Албании фамилии Lazo не было⁴». Вероятно, что предки официанта бежали от турок в средние века и обосновались в православной части Албании.

     Сергей Георгиевич Лазо родился в 1894 году в Бессарабии (Молдавия). Его отец, Георгий Иванович, во время учёбы в Петербургском университете попал под влияние социалиста, будущего известного революционера Виктора Курнатовского, за что и был исключен из учебного заведения, без права проживать в университетских городах. Георгий Иванович вернулся домой, женился и жил тихой жизнью провинциального помещика. В литературе можно встретить утверждение, что Георгий Лазо был генералом, а после революции Сергей потребовал от отца отдать землю крестьянам, но старый генерал не согласился. Из-за этого, мол, произошел семейный конфликт, в результате которого Сергей Лазо навсегда порвал с отцом ⁵_. Это «липа», подделка, в которой С.Г. Лазо пытались представить этаким взрослым Павликом Морозовым, «смело и гордо» предающим родного отца. Подобного эпизода в жизни Сергея Лазо не могло быть, так как он в своих дневниках написал не только о своем детстве, но и о кончине отца: «…с сентября 1902 года его ( отца – Пим. Г.Т.) поселили в Котюжевской больнице (Бессарабия) для душевнобольных. В конце сентября 1905 года отец умер⁶». Так, что никакого конфликта между Сергеем Лазо и его отцом не было так как на момент смерти отца ему было девять лет. Увлечение идеями социализма у Георгия Лазо прошло давно, своих детей он воспитывал, «чтобы сделать нас сильными, здоровыми, чтобы избавить нас от тех дурных влияний, которые, по мнению отца, сломили его самого⁷». А это значит, что юного Сергея воспитывали в духе неприемлемости социалистических идей.

    В сорок лет Георгий Лазо умер, оставив жену и трёх сыновей. Сергей был старшим. Он закончил Первую мужскую гимназию в г. Кишинёве и поступил в Санкт-Петербургский технологический институт Императора Николая I.

Недолго поучившись, он бросает его, чтобы поступить в Московский университет.

Первая мировая война. Красноярск.

   Вскоре началась Первая мировая война. Русская молодёжь была охвачена патриотическим подъёмом, все сознательные люди России рвались на фронт, где решалась судьба Родины. Мальчишки бежали в армию. К примеру, известный советский драматург и публицист Всеволод Вишневский, сбежал на войну, когда ему было четырнадцать лет. В пятнадцать его наградили Георгиевским крестом. Девчонки-гимназистки, юные дочери рабочих и крестьян, срезав косы, выдавали себя за юношей и успешно сражались за Родину. Многие из них были награждены Георгиевскими крестами. Студент Лазо не горел желанием сложить свою голову за Веру, Царя и Отечество, так как к тому времени уже поддался «дурным влияниям» и сошёлся с эсерами-интернационалистами, которые вместе с большевиками выступали за поражение России в войне. После призыва в армию, Лазо был направлен в Алексеевское военное училище, где прошёл ускоренный курс обучения⁸.

    Вместо фронта, куда стремилась Русская молодёжь, С. Лазо отправили в далёкий тыловой гарнизон города Красноярска с формулировкой в личном деле «Демократ. Не патриотически настроен». Уместно вспомнить однокашника Лазо по Алексеевскому училищу Александра Василевского, который был сыном священника. В 1914 г. он обучался в духовной семинарии и был освобождён от воинской службы. В дни, когда на фронтах гибли его товарищи, он не мог спокойно отсиживаться в тылу, и добился отправки добровольцем в армию. После окончания училища в чине прапорщика попал на фронт. За два года боёв был дважды ранен и награждён двумя боевыми орденами. Первую мировую войну закончил в чине штабс-капитана⁹, в должности выборного командира полка. Всю свою жизнь посвятил службе в армии. Вторую мировую войну А.М. Василевский закончил в звании Маршала Советского Союза. Такие, как он, не делили Россию на советскую и царскую, они ей служили, любили и в дни торжеств, и в лихую годину, как родную мать, проливали за неё свою кровь и готовы были отдать жизнь. Почти все полководцы Великой Отечественной войны прошли школу Первой мировой. Наши Маршалы честно сражались за Веру, Царя и Отечество: Ф.И. Толбухин был штабс-капитаном, Л.А. Говоров служил в армии Колчака в чине поручика, И.Х. Баграмян – прапорщиком, Г.К.Жуков – старшим унтер-офицером и дважды Георгиевским кавалером, К.К.Рокоссовский – унтер–офицером и Георгиевским кавалером, И.С. Конев- унтер-офицером, Р.Я. Малиновский — старшим унтер-офицером. Родион Яковлевич – Георгиевский кавалер служил в Русском экспедиционном корпусе во Франции. Когда смута дошла до его части, он не откликнулся на призывы социалистов бросить фронт и предать союзников. Как солдат своего Отечества, вступил в «Русский Легион Чести», куда принимали верных Присяге солдат и офицеров¹⁰. Среди них не было ни одного капитулянта, они сражались в рядах Русской армии до последних дней, до развала фронта большевиками…

    Коротко и ёмко, пакостное дело по развалу и деморализации войск, которое проводили большевики и разного рода «интернационалисты» во время Первой мировой войны, показал в романе «Тихий Дон» советский писатель М.А. Шолохов, который устами есаула Листницкого бросает обвинение офицеру-большевику Бунчуку: «…По-моему, каких бы ты ни был политических взглядов, но желать поражение своей Родине – это национальная измена. Это – бесчестие для всякого порядочного человека¹¹». Но молодой прапорщик Лазо, возможно, не слышал подобных слов и стал на путь национальной измены. Очень жаль, что в то время не было у России личности равной Сталину. Он бы навёл «порядок» и в тылу, и на фронте, как он это сделал, например, спустя четверть века в грозном 1941-м году. Тогда, посмей эти бунчуки и лазо рот открыть, возмездие было бы мгновенным и незамедлительным. Появись такой «демократ» в нашей армии во время Великой Отечественной войны, его за «интернационалистические» взгляды сразу же отвели бы к ближайшей стенке, да и то не довели бы… Многие теперь пытаются пересмотреть итоги Великой Отечественной войны, ищут тёмные пятна. В частности, пеняют на жестокость властей при организации тыла. Все эти «суровые меры» в условиях войны вполне оправданы – для великой цели нужно быть беспощадным не только к внешним врагам, а в первую очередь, и к врагам внутренним, членам «пятой колонны», которые под личиной «демократии», «интернационализма», «всеобщего братства» и прочей масонской ереси разрушали тыл государства, вели к анархии, развалу и поражению.

       Итак, во время Первой мировой войны молодой член партии эсеров вместо фронта оказался в Сибири, за несколько тысяч вёрст от места боевых действий. Приехав к месту службы, он тут же связался с местными эсерами. В то время, когда его товарищи по училищу проливали кровь на фронте, он помогал врагам Империи разваливать армию изнутри. К сожалению, не удалось найти документы о его службе в армии, кроме его собственных дневников. Вероятно, что они есть и до поры их открытия и обнородования хранятся в Красноярске, Иркутске или ещё где-либо. В его биографиях, которые принадлежат различным авторам, нет и намека на использование таких материалов. Возможно, что они не были найдены или не входили в разработанную коммунистической партией концепцию о народных героях.

       В различных книгах советского периода говорилось, что Лазо, имея чин прапорщика¹², командовал ротой в 15- ом Сибирском полку. Сомнительно, что командование могло доверить роту человеку с опороченной репутацией. Революционно настроенный командир опасен, так как может проводить эсеровскую пропаганду. Тем более, что речь идет о запасных полках, в которых и офицеры, и солдаты были, в основном, старших возрастов и призывались из запаса. Генерал-лейтенант Г.М. Семенов – современник и военный противник Лазо – утверждал, что Лазо служил в штабе Уссурийский казачьей бригады¹³. Это кажется более достоверным. В этом случае Лазо командных должностей не занимал, а находясь на штабной работе, не мог влиять на казаков, как утверждали историки советского периода, по двум причинам. Во-первых, — он был по происхождению не казак, а значит, в казачьем коллективе был чужаком. Во-вторых,- казаки, в подавляющем большинстве, были людьми грамотными, хорошо знающими службу и военное дело, готовыми защищать Престол и Отечество до последней капли крови. В такой среде «смутьянством» не займёшься. Начальство надеялось, что таким образом можно обезопасить армию от политических говорунов, но эсеры нашли выход: Лазо в свободное от службы время, стал вести революционную работу среди солдат гарнизона¹⁴.

    Война шла своим чередом, с победами и поражениями, а он, находясь на полном офицерском довольствии и, получая жалование из Государевой казны в царской армии, вёл пропаганду против этой же самой армии и Государя. Так бы Лазо и просидел в тылу до окончания войны, но грянула Февральская революция. Вот здесь вполне можно допустить, что он был переведен из казачьей части в 15-й Сибирский полк, где командовал ротой. Чуть позже он получил чин подпоручика¹⁵ и повышен в должности до командира батальона¹⁶ . Возможно, что он был выборным командиром.                                                                   

    В дни двоевластия, когда в стране, с одной стороны, была объявлена власть Временного  правительства, а  с другой – Советы стали более влиятельной силой, он продолжал вести подрывную работу по линии партии эсеров в Красноярском гарнизоне. В анкете (Приложение №1) Лазо указывает, что он был членом Красноярского исполнительного комитета и председателем солдатской секции Красноярского Совета. Жители Сучанской долины (А.А. Мутьянов, Г.А. Кривонос¹⁷и другие), так же служившие в феврале-марте 1917 года в 16-ом и в 30-ом Сибирских полках, оставили свои воспоминания о службе в Красноярске после Февральской революции. Рассказывая о становлении Советской власти в Красноярске, никто из них имени С.Г. Лазо не называет. Можно предполагать, что он входил в Совет, но был одним из незначительных членов. Это подтверждается и воспоминаниями участников революционного движения в Сибири, которые писали, что Лазо был избран в полковой комитет, «…а когда в мае при Красноярском Совете была образованна комиссия для разрешения вопросов, касающихся солдатского быта, Лазо вошёл в состав этой комиссии¹⁸».

  Как видим, он был избран в полковой комитет 15 -го Сибирского  полка, а в городском Совете был даже не председателем, а одним из членов, совсем не боевой и даже не революционной комиссии. Конечно, когда коммунистическая идеология создавала образ «легендарного героя», все средства были хороши, в том числе и зачисление в руководители солдатского Совета Красноярска, которым он в действительности не являлся.

    В начале октября 1917 года Лазо отправляется делегатом от партии эсеров-интернационалистов в город Иркутск на II съезд Советов Восточной Сибири. После этого съезда, видимо заручившись поддержкой влиятельных лиц из числа эсеров и большевиков, он стал одним из руководителей переворота в Красноярске. Правда, и здесь мнения советских авторов расходятся: одни пишут, что это произошло после Февральской революции, другие – после Октябрьского переворота. Очевидно, что после февраля 1917 года, когда Лазо был малозначимым активистом Красноярского Совета, он сделать этого не мог, а после «октября» вполне мог и совершить этот противозаконный акт. Что и подтверждает телеграмма комиссара Временного правительства в Петроград: «Большевики заняли казначейство, банки и все правительственные учреждения. Гарнизон в руках прапорщика Лазо». Эту телеграмму цитируют во многих изданиях, вот только последние слова о «прапорщике Лазо» вызывают сомнения. Лазо в октябре 1917 года должен был быть уже подпоручиком. После окончания Алексеевского училища, всем выпускникам присваивался чин прапорщика «… с перспективой производства в подпоручики через восемь месяцев службы¹⁹». К тому же многие исследователи однозначно говорят о Лазо, как о подпоручике.

     После Октябрьского переворота многим людям стало ясно,  к чему может привести власть большевиков. В Сибири , одно за другим, вспыхивают антибольшевистские восстания. Лазо принимает самое активное участие в карательных экспедициях против восставших: подавление переворота в Красноярске, пресечение выступлений юнкеров и офицеров в Омске, уничтожение «монархической группы» в городе Тобольске²⁰, а некоторое время спустя, восстания в Иркутске.

    Впрочем, назвать выступление в Иркутске «восстанием» – слишком громко. Юнкера военного училища отказались сдать оружие и разойтись по домам. Их поддержала незначительная часть офицерства, студенты, гимназисты и кадеты старших классов. На «непокорных мятежников» набросились военные части из всей Сибири. В Иркутск были посланы отряды из Черемхово, Канска, Ачинска и других городов. Лазо прибыл с красноярским отрядом Красной гвардии. Девять дней мальчишки противостояли численно превосходящему, вооружённому до зубов врагу, и потерпели жестокое поражение. Но для С.Г. Лазо его первое крупное боевое дело закончилось плачевно. О том, что случилось с его отрядом, точных сведений нет, но сам командир с частью бойцов угодил в плен, где и пробыл до момента, когда последние защитники сложили оружие²¹. В плену он находился в карцере Иркутского Военного училища, где активно занимался изучением математики.  После освобождения был назначен «…комендантом и начальником гарнизона Иркутска. Как боевой командир и организатор революционного порядка в городе, он завоевал симпатию  и любовь рабочих и солдат²²». Можно не согласиться с вышеприведенными словами коммунистки М.М. Сахьяновой, что Лазо «боевой командир», на тот момент он таковым не был, ему  приходилось командовать лишь карательными экспедициями против восставшего народа в городах Сибири и, как видно, эти операции не всегда заканчивались удачно. Спустя семьдесят шесть лет, участник тех событий Г.И. Ясиницкий рассказал, что после победы большевики и эсеры хватали всех заподозренных в восстании и не считаясь с их юным возрастом, без суда увозили за город и там расстреливали²³. «Так в декабрьских боях в Иркутске начал Сергей Лазо свой славный путь организатора и командира первых рабоче-крестьянских вооруженных отрядов²⁴». Открыто и цинично, но верно же сказано…

     Конечно, кто-то может выразить сомнение в том, что Лазо принимал в расстрелах прямое участие. Но, А.В. Померанцева писала, что  Сергей Георгиевич был назначен комендантом города. Обратите внимание: не командующим войсками, а именно комендантом. Кто хотя бы мало-мальски знаком с историей гражданской войны, тот прекрасно знает, что коменданту подчинялись комендантские взводы и роты, приводящие приговоры в исполнение. А это значит, что на руках С. Г. Лазо есть и кровь юных защитников Иркутска, с готовностью выступивших на борьбу за свободу России от большевиков.

Забайкалье. Семеновский фронт.

    В 1918 году Лазо стал сотрудничать с Центральным Исполнительным Комитетом Сибири (Центросибирь)²⁵, в составе которого были девять большевиков и четыре эсера. Здесь он занимался формированием интернациональных подразделений²⁶.

     Вскоре двадцатитрехлетний подпоручик, по приказу «Центросибири»²⁷ был назначен командующим Даурским (Семёновским) фронтом. Здесь следует сделать отступление и сказать несколько слов о героях гражданской войны со стороны красных. Всем знакомы имена красных полководцев, которые, как написано выше, были бывшими офицерами и унтер-офицерами царской армии (унтер-офицер Блюхер, подпрапорщик Чапаев, штабс-капитан Ковтюх, старший унтер-офицер Буденный и др.) Они были не только умелыми фронтовым командирами, но и подлинными героями Первой мировой войны. Все они были Георгиевскими кавалерами, причем последние трое имели кресты всех четырех степеней, а Буденный «Полный Георгиевский Бант» то есть четыре креста и четыре медали. По разным причинам они оказались на стороне красных. Они начинали гражданскую войну командирами взводов, рот и незначительных партизанских отрядов, позже, проявив умение в командовании, получили себе под начало полки, дивизии, армии и успешно ими командовали. В этом им помогали «военспецы» военные специалисты, тоже из бывших царских офицеров и прапорщиков, а также огромный военный и жизненный опыт, который невозможно заменить никакими учебниками. Военных специалистов нагло использовали, часто по принуждению, называли пренебрежительно «редисками» за то, что вроде внешне они уже были красными, а внутри оставались белыми, то бишь, царскими по происхождению и воспитанию. После того как «военспецы» научили ратной науке красных командиров и помогли им выиграть гражданскую войну, их, практически всех, нещадно истребили в годы Сталинских репрессий.

Можно возразить, что были и другие красные полководцы, например М.В.Фрунзе, который до гражданской войны в армии не служил, и боевого опыта не имел. Это особый пример природного военного таланта. В первый год гражданской войны ему помогали военные специалисты, а более всего бывший генерал Ф.Ф. Новицкой²⁸, который практически стал его тенью. Он оказывал будущему полководцу помощь и теоретическую, и практическую. Фрунзе участвовал в боях почти постоянно. Командуя крупными соединениями Красной Армии и фронтами, к концу войны получил соответствующий опыт и знания, и смог уже самостоятельно решать крупные стратегические и тактические задачи. Но всё это возникло не сразу и не вдруг, на всё это ушли годы. У Лазо ни опыта участников Первой мировой войны, ни жизненного, ни, тем более, опыта Фрунзе, не было, и быть не могло. Так что же его выдвинуло в разряд красных полководцев и героев гражданской войны?

      На Даурском фронте С.Г. Лазо противостоял опытный воин Г.М. Семёнов, который впервые на фронт попал в двадцать четыре года. Воевал лихо, за что получил немало наград, включая офицерского «Георгия» 4-ой степени и Золотое Георгиевское оружие²⁹. К началу их противодействия, молодому есаулу³⁰ было двадцать семь лет³¹. В Забайкалье он прибыл из Петрограда, с мандатом Военного Комиссара Дальнего Востока, дающим право на формирование частей для фронта  из бурятов и монголов.

    Лазо появился на фронте с рекомендациями «Центросибири» по вопросам ведения боевых действий³². Н.М. Матвеев, в своей статье, как и многие другие авторы, самым серьезным образом говорит о победе Лазо над Семёновым в конце февраля начале марта 1918 года. В действительности, в это время атаман только формировал свой отряд на территории Китая. Небольшие группы семёновцев время от времени переходили границу для установления связей среди местного населения и в поисках оружия. Такие отряды на территории большевицкой России доставляли немало хлопот местной власти. Запросто разоружали крупные отряды Красной Гвардии, а отобранное оружие вывозили в своё расположение. Назвать эти вылазки боевыми действиями нельзя, скорее это этап белой партизанской войны. Вылавливать партизанские отряды белых у большевиков не было ни сил, ни средств. Они пожаловались китайским властям, и те взяли обязательство с Семёнова не переходить границу до 5 апреля. Григорий Михайлович выполнил свои обязательства перед китайцами. 7 апреля 1918 года он перешёл границу, вступив в пределы Забайкалья, где и начал боевые действия против красных.

     Атаман Г.М. Семёнов в мемуарах, вспоминая о боях на Даурском фронте, указывал на причины своих относительных неудач: 1. У него не было ни одного офицера Генерального штаба. Да, в его штабе работали офицеры, но они не знали штабной работ; 2. Лазо имел десятикратное преимущество.; 3. Многие казаки приграничных станиц приветствовали его приход, но в его отряд вступать не спешили.

     У атамана действительно не было штабных работников, и он сам не имел опыта штабной работы. Лазо же помогал Сибирский штаб, укомплектованный квалифицированными штабными работниками, во главе с бывшим генерал-лейтенантом Императорского Генерального штаба бароном фон Таубе³³, который лично консультировал красного командующего по вопросам тактики, стратегии, штабного дела и предоставлял ему необходимую литературу.

     Насчёт десятикратного превосходства, возможно, бравый атаман слегка слукавил. Впрочем, это можно приблизительно подсчитать. Особый Маньчжурский Отряд (ОМО) Семёнова состоял из 2200 сабель, плюс японский добровольческий батальон — около 600 человек и подразделения  китайской пехоты. Вся «армия Семёнова» состояла из 3500- 4000 человек при бронепоездах. Казачья хитрость атамана вводила в заблуждение красных по поводу численности и дислокации его войск. «Маневренная гибкость частей О. М. О., благодаря двойному комплекту конского состава, вводила в заблуждение противника и заставляла его сильно преувеличивать силы отряда³⁴». В течении суток его конные части, меняя лошадей, могли передвигаться на сто и более вёрст, и красные один и то же семёновский отряд, принимали за разные воинские части, что и создавало иллюзию многолюдности его войск.

     Части Семёнова, в своем большинстве, состояли из прошедших горнило Первой мировой войны офицеров и казаков. Часть его конницы была укомплектован выходцами их бурятских племен – бургутами и чахарами, которые оказались отличными рубаками и наездниками, но слабыми в воинской дисциплине.

     Несложно приблизительно подсчитать и силы Лазо. Первоначально у него был под рукой 1-ый Аргунский полк, насчитывавший до тысячи сабель³⁵, укомплектованный красными казаками, прошедшими германский фронт под командованием боевого есаула З.П. Метелицы, 2-ой Читинский казачий полк и полторы-две тысячи красногвардейцев. 7 июня 1918 года американский посол сообщал на родину о том, что силы красных в районе Иркутска состоят из 7000 пехоты (из них 1000 являются немецкими военнопленными), 800 кавалерии, 70 орудий, 50 пулемётов³⁶». Затем большевики собрали казаков- добровольцев, что дало дополнительно некоторое количество конницы, а потом провели мобилизацию в Красную Армию казаков четырех призывных возрастовв Хабаровске, Владивостоке, Иркутске, Омске, Новониколаевске, Красноярске, Черемхово, Кургане, Канске и других городах. Отряды Красной гвардии были прекрасно вооружены и экипированы. Так, Дальневосточный красногвардейский отряд (командир Бородавкин, комиссар Губельман), насчитывал в своих рядах 1000 человек пехоты, 250 кавалеристов, 14 орудий, более 10 пулемётов³⁷. В личный состав влились матросы Амурской и Сибирской флотилий, рабочие с приисков, читинских заводов и железной дороги, а также отряды анархистов, состоящие в основной массе из уголовников, освобожденных из забайкальских тюрем, под командованием Якова Тряпицина и комиссара Нины Лебедевой³⁸.  

     Недалеко от линии фронта действовали самостоятельные красные партизанские отряды неизвестной численности, которые Лазо не подчинялись. Были сформированы и интернациональные части: мадьярская конница, батальоны китайцев, немцев, австрийцев. Об этих интернационалистах хочется сказать особо. Немцы, австрийцы и мадьяры представляли армии недавних врагов России в Первой мировой войне. На территории нашей страны они защищали не «интернациональные» интересы, а чаяния своих правительств, которые были кровно заинтересованы в том, чтобы Россия не вступила в войну против них. Гарантом отсутствия военных действий на два фронта: на Западе против Франции и Англии, а на Востоке с Россией – было правительство В.И. Ленина. Когда в Германии и Австро-Венгрии произошли революции, эти «интернационалисты», в большинстве своём, бросили красные фронты и вернулись на родину. Китайцы воевали по обе стороны фронта исключительно за деньги и нигде особого геройства не проявили.

     Всё это могло дать красным порядка пятнадцати тысяч человек при  бронепоездах. Хотя десятикратного превосходства не было, всё же Лазо имел подавляющее преимущество. Приморский исследователь Г.И. Нагибин³⁹, приводит цифру, определяющую как трехкратное превосходство Лазо над Семёновым. Истина где-то посередине, то есть в пятикратном превосходстве красных. Все приведенные цифры основаны на советских источниках, опубликованных в исторической и полуисторической литературе, и потому не могут претендовать на абсолютную точность. Конечно, в различных справочниках можно найти и другие цифры, но так уж устроен мир: победители склонны уменьшать свои силы и преувеличивать силы противника.

     Вся эта масса красных бойцов заметно уступала в профессиональном плане семёновцам. Отлично подготовленные в военном отношении мобилизованные казаки, не горели желанием драться со своими братьями, часто в одиночку, а то и группами, переходили на сторону белых. Казачья молодежь, составлявшая большинство красных добровольцев, умела с детства обращаться с оружием, но не имела боевого опыта. Основу армии красных составляла пехота, которая состояла из китайцев и красногвардейцев, не обученных военному делу. Н.К. Ильюхов вспоминал о приморских красногвардейцах: «Здесь было много энтузиазма и готовности бороться за власть Советов, но едва ли все из них умели владеть даже винтовкой. Выборный командный состав мало чем отличался от рядовых бойцов по военной выучке⁴⁰». Об их боевой подготовке более красноречиво вспоминал бывший сучанский красногвардеец и партизан  Ф.А. Боровик: «Когда нас построили, то командир взвода нас спросил: «Кто не знает, как заряжать винтовку – смотрите! Вот так заряжается, вот так стреляет» и выстрелил вверх⁴¹». И после такой «подготовки» — в бой. Основной силой красных был части, укомплектованные пленными немцами, австрийцами, и мадьярами, поскольку они имели  боевой опыт.

        Красногвардейцы были не только недостаточно подготовлены в военном отношении, они так же были слабы в идеологическом плане. Выступив добровольцами, они не до конца понимали, кто им противостоит и за что они отправляются воевать. Провожая на Семёновский фронт красногвардейцев, председатель Приморского краевого комитета ВКП(б) в своей речи говорил: «Бандит Семёнов, набрав выгнанных из полков офицеров, таких же , как он сам, казаков-головорезов и других тёмных, не разбирающихся людей, японских пушек и пулемётов, двинулся на нас, на нашу революцию. Он хочет отнять все завоевания свободы, землю и рабочий контроль , огнём и мечом  он хочет уничтожить все то, что кровью добыто трудовым народом⁴²». Конечно, после таких «пещерных речей» у красногвардейцев должно было сложится мнение, что они идут воевать не против защитников России, а против неких человекоподобных зверей. По большому счету, идеология для многих «бойцов» отходила на второй план – всему этому сборищу неплохо, по тем временам, платили, и это понятно – если у бойца нет идеологических убеждений, то он с охотой пойдет воевать за деньги. Так рядовой получал солидную сумму в пятьдесят рублей, далее, с повышением звания, повышался и должностной оклад – командир полка, например, получал шестьсот рублей⁴³. Соответственно у командира дивизии, командующего фронтом жалование было значительно выше. Такие же деньги получали и «интернационалисты». В связи с этим  большевицкую армию в Забайкалье можно считать обычными наемниками.

   Это были разные люди не только в идеологическом смысле, но и в понимании свободы. Это было время, когда слово «свобода» означало свободу грабить и убивать. Среди  прибывшей на фронт разношерстной массы процветало мародерство, пьянство, зверское отношение к пленным казакам⁴⁴. Здесь нужно отдать должное Лазо, как командующему и воспитателю. В короткий срок он и его помощники частично наладили дисциплину. Мародеров решением полевых судов стали публично расстреливать. Жесткими мерами боролись с пьянством и «митинговщиной». «Боролись против немедленной расправы с пленными без допроса и суда⁴⁵». Эти мероприятия укрепляли тыл армии и дисциплину. Мародерство нельзя было допускать не только оттого, что это деяние аморально, но и потому, что оно разрушало тыл фронта, который был казачьим и грабежи населения могли стать причиной восстаний на коммуникациях Лазо. А бессудные расправы над пленными делали белые части более стойкими и сильными. Это Лазо отлично понимал.

     Прибывшие из разных уголков Сибири и Дальнего Востока красногвардейцы, сразу вступали в бой. Вот здесь-то и сказалось отсутствие боевого опыта у молодого красного командира и большинства его бойцов. В результате боёв на Даурском фронте, красные, имея подавляющее преимущество, сумели наполовину истребить японский батальон, который выдержал основной натиск многотысячных отрядов противника. Под ударами красных китайские роты рассеялись, а слегка потрёпанный ОМО есаула Г.М. Семёнова, под прикрытием бронепоездов отступил в полосу отчуждения КВЖД.

     У атамана имелись слабые места и в командовании, и в управлении войсками. Семёновский фронт не представлял собой фронта в привычном военном понимании. «Линия фронта, в том смысле, как ее принято понимать, не существовала вовсе — фронт был узкой лентой железнодорожного пути и имел только одно измерение — в глубину… Позиций  не было; если и встречались укреплённые боевые участки, то они были настолько короткими, что не давали и малейшего представления об определённом участке фронта. Скорее, это были укреплённые гнёзда, служившие тонкой осью действовавшего отряда, который, опираясь на них, выполнял самостоятельную задачу,  обеспечивал операцию всех сил О. М. О.⁴⁶». То, что «укреплённые гнёзда» атамана не были уничтожены красными, а с их потерей белый фронт перестал бы существовать, говорит о том, что Лазо в силу отсутствия элементарных военных знаний  не сумел правильно организовать разведку. По крайней мере, его разведка работала из рук вон плохо, ведь из всего выше сказанного, получается, что Лазо не имел никакого представления о фронте белых. Вместо уничтожения укреплённых баз противника красное командование предпочло безрезультатные попытки настичь и уничтожить Особый манчьжурский отряд и штаб атамана. Если бы красное командование знало, как построен фронт противника, и использовало, хотя бы на четверть, слабые места атамана Семёнова, то его ОМО был бы разбит наголову за одну – две недели.

     Некоторые, слишком ретивые историки, уверяют, что для Лазо было бы вполне посильно разгромить Семёнова на территории Китая, забывая, что Китай – это суверенное государство, и переход через границу красных частей означал бы начало войны между Советской Россией и Китаем. К тому же в Китае Семёнов не задержался, а ушёл на территорию Китайской Восточной железной дороги (КВЖД), полосу отчуждения, которая тогда считалась русской и находилась в ведении генерала Д.Л. Хорвата. Китайские гражданские и военные власти были негативно настроены по отношению к отряду Семёнова и положительно к большевикам. Атаман вспоминал:   «С трёх сторон нас теснили красные, силы которых больше чем в десять раз превышали численность отряда. Наш тыл упирался в границу, охранявшуюся со стороны Маньчжурии китайскими войсками. Настроение этих войск было явно враждебным нам в силу какого-то соглашения, которое существовало между китайским командованием и Лазо⁴⁷». 

     В этой ситуации в штаб атамана прибыла китайская военная делегация во главе с майором Лю, который потребовал пропустить их через линию фронта в штаб Лазо.

     «В результате поездки майора Лю в штаб Лазо, китайское командование официально предложило мне сдать оружие на русской территории большевистским приемщикам, но при китайских посредниках, так как. в противном случае китайцы будут вынуждены допустить красных в Маньчжурию для приёма сданного мною оружия. Я обещал обсудить этот вопрос, ни минуты не предполагая вообще сдавать оружие и желая только выиграть время и отвлечь от себя внимание противника⁴⁸». Таким образом, делегация майора Лю достигла соглашения со штабом Лазо о совместных действиях против Семёнова.

     «В результате непрерывных тяжёлых боёв обстановка становилась поистине критической; держаться дольше против наседавших красных мы не могли. Предстояло или сложить оружие и отдаться под покровительство китайцев, с риском быть выданными красным, или попытаться выйти с честью из положения путём какого-нибудь исключительного по гибкости маневра⁴⁹». Сдаваться атаман не собирался: «В те дни мне было 27 лет, и я ещё не знал, что открытая сила во многих случаях с успехом заменяется дипломатией, построенной на умелой и тонкой лжи⁵⁰». Атаман распространил сведения, что красные намереваются захватить станцию Манчжурия. Китайцы поверили и начали совместно с Семёновым готовиться к отражению возможного перехода красными границы с Китаем. Оценив сложившуюся ситуацию, Семёнов ушёл из-под носа Лазо с китайской территории, на КВЖД, что создало конфликт между красными и китайскими властями:  «Узнав об отходе моём в полосу отчуждения КВЖД и о предложенной совместной обороне Маньчжурии в случае наступления красных, большевики обвинили китайцев в двуличии. Отношения между ними испортились, и я получил возможность дать своим частям спокойный и заслуженный ими отдых⁵¹».

     Сами большевики признавали, что получали помощь от китайцев. По этому поводу комиссар Моисей Губельман вспоминал: «китайцы выслали к нам свою делегацию для переговоров… Делегацию встретили Лазо и М.А. Трилиссер. После долгих переговоров они заключили с китайцами соглашение о том, что китайское правительство разоружит семёновцев и больше не допустит их к  советской границе⁵²».

     Незадолго до роспуска Даурского фронта, в августе 1918 г., Лазо покидает ряды партии эсеров-интернационалистов и переходит к большевикам.

     С .Г. Лазо командовал фронтом 114 дней и, имея, как  минимум, семикратное превосходство, так и не смог достигнуть главной цели: Особый Маньчжурский Отряд не был уничтожен.

Атаман И.М.Гамов

     Об атамане Гамове⁵³ упоминают как о союзнике Семёнова, изображая его едва ли не полководцем огромного войска, который своими действиями заметно влиял на ход событий в Забайкалье. В действительности Гамов, поднявший восстание в городе Благовещенске, имел в своем распоряжении отряд из восьмидесяти офицеров.

      6 марта 1918 года началось формирование вооружённых групп из числа добровольной гражданской милиции. Руководство милицией взяли в руки офицеры из организации «Союз борьбы с анархией». Затем восставшие провели мобилизацию и увеличили свою армию до 4,5 тысяч человек, но мобилизованные, как красные так и белые, ещё не «наевшиеся» вдоволь «большевицкого рая», не хотели участвовать в братоубийственной войне.

      Против Гамова был образован самостоятельный Амурский фронт под командованием В.К. Аксёнова. Общая численность его войск составляла десять-двенадцать тысяч человек⁵⁴. После первых же ударов красных, части Гамова, укомплектованные мобилизованными, разбежались по домам. Оставшись без солдат, атаман ушёл на китайскую территорию. Вся эпопея в Благовещенске заняла шесть дней (с 6-го по 12-е марта 1918 года). Он надеялся на помощь, но атаман Семёнов в это время был связан договором с китайскими властями. Поэтому утверждать, что события в Благовещенске  могли как-то сказываться на действиях Лазо глупо. Скорее, наоборот, восстание Гамова сплотило красные военные силы и дало положительный боевой опыт.

Прибайкальский фронт

   Вскоре в тылу красных вспыхнуло восстание чехословацкого корпуса. В средние века чехи и словаки потеряли свою национальную независимость и были включены в состав Австро-Венгрии. Первая мировая война дала им шанс вновь обрести самостоятельность. Военнослужащие этого корпуса преследовали цели противоположные целям большевиков. Если последние поддерживали Ленина потому, что его правительство вышло из войны и заключило с Германией позорный мир, то чехословакам, чтобы получить независимость, нужда была война со стороны России против Тройственного Союза до победного конца. Поэтому они были кровно заинтересованы в свержении власти большевиков. Чехословацкий корпус был сформирован ещё в 1915 году, из числа сдавшихся в плен солдат и офицеров славянских народов Австро-Венгерской империи, но они так и не были направлены на фронт. Пришедшее Временное правительство также не рискнуло отправить их в бой. Этот корпус было решено передать Франции. Поскольку западные границы России контролировали немцы и их союзники, то переправить чехословаков можно было только морем через Владивосток.     

   В это время во многих районах России вспыхнули антибольшевицкие восстания. Отряды рабочих и крестьян Сибири, поднявшиеся на борьбу с красной тиранией, достигали десятков тысяч человек.

3 марта 1918 года правительство В.И. Ленина заключила Брестский мир, а потому перевод боевых частей противникам Германии был нарушением положений о мире. В конце марта 1918 года чехословацкий корпус двинулся на восток. Немцы слегка надавили на советское правительство и оно разослало грозные телеграммы о разоружении корпуса и заключении его военнослужащих в лагеря для военнопленных. Но его командование решило оружие не сдавать и если придётся,  то пробиваться силой.

      По пути своего движения корпус увеличил свою численность до шестидесяти тысяч человек, в основном за счёт, проживавших на территории России чехов, словаков и поляков. К руководству корпусом пришли русские офицеры и генералы. Они-то и помогли свергнуть большевиков от Волги до Тихого океана. Почти по всей Сибири вооружённые силы большевиков состояли из отрядов Красной гвардии, которые были плохо подготовлены в военном отношении и слабо организованны. По пути движения корпуса, чехословакам не было оказано почти никакого сопротивления.

   Интерес к военным действиям в России у них пропал в конце 1918 года, когда в результате революции капитулировала Германия, а вслед за ней рассыпалась и «лоскутная монархия» – Австро-Венгрии. Чехословакия получила долгожданную независимость. Почти до самого конца гражданской войны чехи и словаки колесили по Сибири.

     Позже, чтобы чем-то занять слоняющихся без дела «братьев-славян», союзное командование поручило им охрану железных дорог от партизан. Один из лидеров Белого дела в Приморье, полковник Н.А. Андрушкевич, впоследствии вспоминал:   

      «Эта охрана чехов чуть ли не всеми державами мира вызывала всеобщие усмешки. Как будто они сами не могли себя охранять.

       И в самом деле, чехи не имели воинского вида. Пополневшие, округлившиеся на русских хлебах, на сибирском масле, чехи имели вид добродушных, туповатых пивоваров, чего угодно, только не солдат…По моим наблюдениям и выводам многих, живших с чехами бок о бок, чехи уже не обладали мужеством, героизмом души, способностью к подвигу; все это им как будто незнакомо и чуждо, они вечно погружены в расчеты и размышления о выгодах…

   Чехов не любили. Но сказать «не любили» — мало. Трудно передать чувство русских к чехам. Разочарование, досада на самих себя и презрение к «братьям» переплелись в этом чувстве⁵⁵».

     Впоследствии, сдав красным адмирала А.В.Колчака⁵⁶, они выторговали у большевиков право беспрепятственно удрать на родину.

      Идеологически чехи были демократами и стояли горой против монархии, что впоследствии и вызвало открытое предательство представителями чехословацкого корпуса интересов Белого Дела на Востоке России. Они, недавние враги Антанты, выступили на стороне союзников России и их, видимо, следует именовать «белыми интернационалистами».

   Против восставшего чехословацкого корпуса и сибирских повстанцев был образован  Прибайкальский фронт, С.Г. Лазо был назначен его командующим. Но, ни  в исторической, ни в художественной литературе, ни в воспоминаниях его соратников, ни в дневниках самого Лазо этот период его деятельности не отображен с нужной конкретикой.

      В фондах архива Хабаровского крайкома КПСС удалось отыскать уникальный документ – рекомендации КПСС для историков  «Что писать о Лазо» (Приложение 2). Среди двадцати трёх пунктов, нет указаний для исследователей как писать о событиях в Прибайкалье, проще говоря, партия даже не пожелала заострить внимание потенциальных читателей и слушателей на этой «главе» жизни героя. В анкете, заполненной Сергеем Лазо собственноручно⁵⁷, нет даже упоминания об этом фронте. В ней он сознательно соединяет борьбу с Семёновым и чехословаками в единый Забайкальский фронт, не упоминая о своём участии в делах Прибайкалья. Откуда такая скромность? Почему советские историки и сам Лазо не описали в своих работах обстоятельства и места очередных подвигов Лазо?

     Красные сконцентрировали крупные силы в Иркутске и Чите и закрыли чехословацкому корпусу дорогу на восток. Не обеспечив тыл, Лазо начал боевые действия против чехов и сибирских повстанцев. Здесь он вторично совершает нелепую для командующего фронтом ошибку – у него вновь не работает разведка и поэтому его штаб прозевал момент, когда его старый знакомый, атаман Семенов, быстро вышел из района КВЖД и ударил в тыл красным. Работники красного штаба разбежались, а сам Лазо скрылся на бронепоезде. По этому поводу, много лет спустя, атаман вспоминал: « Быстрым рейдом конница ОМО заняла станцию Оловянная, захватив врасплох Штаб Лазо и разогнав его⁸⁷». Ликвидация штаба красного командования внесла полную растерянность и неразбериху. Инициатива перешла к восставшим. Это дало возможность чехам взять Иркутск и Кругобайкальскую железную дорогу. В это время атаман Семенов наступал на Читу. О том, что происходило на красном фронте можно судить со слов самого Лазо: « Посылая меня на фронт, надеялись, что я его сумею организовать. Это, конечно, утопия. Держать фронт невозможно…Некоторые части разложены, отступают в беспорядке и бросают раненных⁵⁹». Через несколько дней Прибайкальский фронт практически прекратил свое существование. Чуть позже решением Дальневосточного Совета Народных Комиссаров, Прибайкальский и Уссурийский фронты были официально распущены. На этом карьера Лазо, как Командующего, закончилась.

     Впоследствии большевики уверяли читателей, что после ликвидации фронтов именно их участники стали организаторами партизанского движения в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке. Моисей Губельман писал: «Борьбу с врагом организованным фронтом прекратить. Объявить всех контрреволюционеров злейшими врагами трудового народа и перейти к новой форме борьбы – партизанской войне⁶⁰». Слукавил большевицкий комиссар, а попросту обманул читателей.

    При ликвидации красных фронтов, на Чрезвычайном съезде в Чите 28 августа 1918 года, произошел инцидент между представителями «Центросибири» во главе с Павлом Постышевым и Дальневосточным Советом Народных Комиссаров во главе с Председателем правительства Абрамом Табельсоном. П.П. Постышев прибыл с директивой от «Центрсибири», которая предлагала из  Красной гвардии создать партизанские отряды. Табельсон был против этого. Много лет спустя командующий Уссурийским фронтом В.В. Сакович вспоминал: «Центросибирцы» предлагали красным войскам разбиться на отдельные отряды и немедленно развернуть партизанскую войну⁶¹». Речь шла не только об Уссурийском и Прибайкальском фронтах, предлагалось охватить партизанским движением всю Восточную Сибирь и Дальний Восток. Председатель ДВ СНК А. Табельсон предложил распустить Красную гвардию по домам. Большинство поддержало мнение ДВ СНК: «осилила другая точка зрения, которую представлял тов. Краснощеков (А. Табельсон) – Председатель Совета Народных Комиссаров Дальнего Востока, предложивший распустить красногвардейские отряды по домам⁶²». Анализирую сложившуюся ситуацию, Н.К. Ильюхов писал: «Разойдясь «по домам», многие красногвардейцы, особенно же интернационалисты, из-за языковых барьеров поплатились за ошибки решений съезда⁶³». Если расшифровать его слова, то получается, что после ликвидации фронтов красногвардейцы стали не нужды большевикам, многие из них, расходясь «по домам» погибли. И если у них была цель – дойти до своего дома, то у интернационалистов: чехов, немцев, австрийцев, мадьяр и других, дома не было – большевики ДВ СНК их за ненадобностью просто бросили.     Сам С.Г. Лазо разделил участь большинства бойцов фронта. Он тоже был брошен на произвол судьбы верхушкой сибирских большевиков. Понимал ли он, что новые хозяева бросили его,  как не нужный материал? В силу своего образования и интеллекта, конечно, он должен был давать однозначную оценку действиям коммунистов из ДВ СНК. Лазо к тому времени  прошёл определенный жизненный путь. Нет оснований считать его фанатиком. Конечно, ему, как и всякому молодому человеку, льстило то положение, которое он занял. Его одногодки-офицеры в белых частях зачастую были рядовыми бойцами в офицерских ротах, в лучшем случае командовали взводами, а он, имея чин младшего офицера, сразу оказался в красных генералах. Честолюбие стояло не на последнем месте. Однако, несмотря ни на что, в сложившийся обстановке у него не было выбора. Плен означал смерть – никто еще не забыл жутких расправ над повстанцами в конце 1917 – начале 1918 года, в которых Лазо был одним из главных исполнителей. Успех возможной попытки пробиться на запад был равен нулю. Оставалась одна дорога – на восток. Не найдя никого, из бывших правителей Дальнего Востока, он решает вместе с женой и одним товарищем самостоятельно пробираться во Владивосток.

     Во всех биографиях С.Г. Лазо так и значится, что после ликвидации Прибайкальского фронта он некоторое время скрывался, а затем перебрался во Владивосток и вошёл в состав большевицкого подполья. Всё это кажется достоверным, если бы не даты. Решение распустить фронты было принято 28 августа 1918 года, а во Владивосток он попадает к середине  января 1919 года. Неизвестно, где и чем он занимался почти пять месяцев! Среди партизан Приморья он находился полтора месяца и этому периоду его жизни посвящены сотни книг и статей, а тут он пропадает почти на полгода и никакой ясности. Не раскрывает этой тайны и его жена Ольга. В воспоминаниях она рассказывает, что их группа на бронепоезде добралась до станции Невер и через тайгу пыталась выйти к Якутску, но по дороге они узнали, что город взят белыми и повернули назад, сама Ольга Лазо угодила в плен к белым. Где находился Лазо, мы не знаем. Этот факт окажется не единственным «белым пятном» в биографии героя. 

В художественной и полуисторической литературе о тех событиях частенько мелькает  якобы сказанная атаманом Семёновым фраза: «Если бы у меня были такие офицеры, как С.Лазо, то я бы победил⁶⁴». Во-первых, судя по событиям на Семёновском и Прибайкальском фронтах, нет оснований говорить, что атаман проиграл. Во-вторых, в его воспоминаниях нет даже намека на подобную характеристику. Видимо, этот афоризм был выдуман авторами, которые в те времена были уверены, что советские читатели никогда не прочитают воспоминаний атамана.

К событиям на Уссурийском фронте

     Поговорить о боях на Уссурийском фронте вынуждает то обстоятельство, что этот фронт, как в зеркальном отражении, повторил события на Прибайкальском фронте.

     Начиналось, как всегда, с неразберихи. О том, что прибывшие на фронт красногвардейцы были не состоятельны не только в боевом, но и в идеологическом отношении, сказано выше. Спустя десятилетия участники тех событий, не приукрашивая, написали свои воспоминания, которые дают некоторое представление о том, что они видели изнутри.  

       Бойцы к фронту добирались разными путями. Уже упоминавшийся Ф.А. Боровик вспоминал, как двигалась к фронту Красная гвардия Сучана: «В Кролевцах получили на восемь человек по сорок рублей. И мы разделились по восемь человек по квартирам ночевать. Многие напились с вечера. Которые напились, подняли панику, с переполоху разбежались по кустам, в деревне не ночевали, утром пришлось собирать их⁶⁵». Пример весьма показательный. О поведении в боях некоторых бойцов рассказал другой сучанский красногвардеец Ф.В. Хомутенко: «В сколько время начался бой, не могу сказать, и длился почти до вечера. На самом левом фланге у нас не было команды к наступлению со мной был Пёрт Скоромлюк, бой продолжался и удалился в сторону от Барановичей. Мы с товарищем Скоромлюком пришли в слободку Никольск-Уссурийска недалеко от станции⁶⁶». Здесь Фёдор Васильевич открыто говорит о том, что он с товарищем дезертировал с фронта, как о чем-то само собой разумеющимся. Приведены их высказывания не для того, чтобы бездоказательно очернить события того времени, а для сравнения – все красные командиры единодушно вспоминали, что Красная гвардия Сучана была самой дисциплинированной и героической. Поэтому, что собой представляли красногвардейцы из других районов края, можно только догадываться. Из Сучана было отправлено два отряда. Первый, под командованием Огаркова⁶⁷, прибыл на фронт, в его составе и находились наши свидетели, второй – дошёл лишь до станции Кангауз и был завёрнут чехословаками обратно.

     Об общей недисциплинированности и отсутствии каких-либо боевых навыков вспоминал Владивостокский красногвардеец А.А. Волошин: «…а к чехам со стороны Владивостока подходили резервы и они встречали наши цепи контратакой по всем правилам ведения боя. Мы же, имея плохо подготовленных выборных командиров, и недостаточно умелых и дисциплинированных красногвардейцев, разрозненно группами бросались врукопашную⁶⁸». Не было и четкого командования в высшем эшелоне, так в течение трех дней трижды сменились командующие фронтом⁶⁹. Последним был бывший капитан В.В. Сакович.

     На Уссурийский фронт всё прибывало новые пополнение, и вскоре число бойцов достигло четырнадцати тысяч человек против двух тысяч чехословаков. Илюхов признавал, что их просто стало нечем кормить⁷⁰. Китайская граница, откуда шёл основной поток хлеба, была наглухо закрыта. Голодные, слабо дисциплинированные солдаты, красногвардейцы, интернационалисты бросились грабить мирных жителей. В ответ на насилие, в тылу у красных вспыхнул ряд народных восстаний. Произошли выступления в Амурской области, в Бикине и Имане, казачьих станицах Черняево и Поярково. Во главе этих выступлений стояла крестьянская организация «Союз хлеборобов». «6 августа на станции Вяземской собрался съезд казачьих богатеев и потребовал  прекращения «братоубийственной войны против белочехов и белогвардейцев. В тот же день против Советов началось восстание на Бикине. 13 августа вспыхнул кулацкий мятеж в Полетинской волости⁷¹». В ответ на выступления трудящихся в Хабаровске была создана Чрезвычайная комиссия. В тылу, на фронте и в прифронтовой полосе начался террор против мирного населения. «Сакович значительную часть войск выдвинул для подавления мятежа…Он решил дать урок не только для сегодняшнего, но и для завтрашнего дня. Мятежи были подавлены им с плебейской решительностью и с той суровостью, которую требовала грозная обстановка⁷²».

    Когда на помощь чехословакам прибыли японские дивизии, то Уссурийский фронт, можно сказать, самораспустился, а попросту началась паника, массовое дезертирство и фронт прекратил своё существование. 

     В Забайкалье у С.Г. Лазо были точно такие же проблемы, касающиеся человеческого фактора. Ему так же, как и в Приморье, пришлось заниматься вылавливанием дезертиров, подавлением казацких и крестьянских восстаний в своем тылу. Входить в детали этих событий нет необходимости, подавление народных выступлений на коммуникациях красных фронтов — тема отдельного крупного исследования.

Владивостокское подполье

     Моисей Губельман в своих воспоминаниях писал, что Лазо прибыл во Владивосток в начале 1919 года. «В кармане у него была пачка адресов товарищей, которыми я его снабди ещё на Забайкальском фронте. Он остановился в маленьком домике рабочего тов. Журавлева в Голубиной пади. Место здесь было более или менее безопасное, так как кругом жили грузчики и рабочие временных мастерских порта. Лазо изменил свой внешний вид почти до неузнаваемости: он отпустил окладистую черную бородку, усы и сразу стал солиднее. Выдавал он себя за чертёжника и прописался под вымышленной фамилией⁷³». Красный комиссар, мягко говоря, вводит в заблуждение читателя. Ольга Лазо, наоборот, говорила о том, что, по прибытию во Владивосток у них не было никаких знакомых и связи с большевиками. Они сняли какой-то сарай с печкой, где и поселились. Затем она пишет: «На  другой день написали письмо в Благовещенск к одному товарищу с просьбой выслать нам явку⁷⁴». Из этого выходит, что Лазо по неизвестным причинам не воспользовался «пачкой адресов», которые дал ему Губельман. В этой нестыковке есть несколько причин. Во-первых, Губельман  на деле не дал никаких адресов; во-вторых, явки или  часть из них могли быть провалены после падения Советов летом 1918 года; в-третьих, у подпольщиков Владивостока, видимо, были причины не идти на контакт с прибывшим из ниоткуда Лазо. Ещё один вопрос: куда все же девалась «пачка адресов», если она существовала? Ответы могут быть следующими: потеряна, Лазо их уничтожил, были утрачены при других обстоятельствах. Вот тут опять всплывает его неопределённое положение после Забайкалья. Многие, из пробиравшихся из Забайкалья на Восток красных командиров, попали в плен к японцам. Они содержались в комнатах Хабаровского Кадетского Корпуса. В одной из таких комнат содержались Борис и Владимир Мельниковы, П.П. Кларк, Николай и Евгений Матвеевы, Фрид, Зелджиев и другие. В других комнатах также содержались красные, имена которых неизвестны. Все они дали согласие сотрудничать с японской разведкой⁷⁵. Возможно, что и Лазо находился в плену, где у него и изъяли адреса большевиков Владивостока. Это может показаться сомнительным, но, как будет показано ниже, Лазо, ещё не раз бесследно пропадёт.

     Во Владивостоке он вошёл в состав Приморского обкома. Не нужно путать обком с Владивостокским комитетом РКП(б) – это разные организации. Обком – это многопартийная организация, куда входили большевики и  эсеры максималисты, а также с Обкомом активно сотрудничал «актив города», состоявший из левых эсеров, анархистов, профсоюзных и рабочих лидеров, левых представителей воинских частей. Обком просуществовал  до августа-сентября 1919 года, после чего был распущен.

     Коммунисты находились на нелегальном положении. Лазо, оставивший свой весьма неприглядный след в Сибири, не мог оставаться в городе – его разыскивала белая контрразведка, милиция и добровольцы, за его голову давали приличное вознаграждение. Жена Лазо писала: «Он рвался к работе и, наконец, получил возможность взяться за дело. Однако партийная организация вынесла постановление о более глубокой конспирации Лазо, вплоть до того, что решено было не давать ему вовсе партийной работы. Это вызвано было тем, что в белогвардейских газетах появились объявления о предоставлении большой награды за выдачу Лазо живым или мертвым⁷⁶». Поэтому Лазо был отправлен в лесную землянку в районе Седанки. Опять что-то «корявое». Слова Ольги Лазо можно прочесть и иначе: «он рвался к работе, но товарищи после многих провалов не очень доверяли вновь прибывшим и под благовидным предлогом отстранили их от работы, а потом и вовсе упрятали в таёжной землянке подальше не только от глаз контрразведки, но и от своих собственных». Руководителей РКП(б), возможно, так же смущало отсутствие Лазо в течении почти пяти месяцев.

     В ту землянку поместили практически всех видных коммунистов, прибывших во Владивосток из Забайкалья. Владивостокские коммунисты практически изолировали их от внешнего мира под Седанкой. Однако Лазо и отсюда сумел выбраться без чьего-либо разрешения, и в течении двух дней находится неизвестно где. О том, кого он за это время посетил (жену или своих товарищей) свидетельств нет. Официально он самостоятельно ушёл с тем, чтобы найти печь для новой землянки. М. Губельман так описывал этот эпизод: «И вот однажды Лазо неожиданно скрылся. Наступил вечер – Лазо нет. Обеспокоенный, я послал Владивостокова и Раева разыскивать его. Они проходили всю ночь, а наутро пришли без Сергея⁷⁷». Он вернулся с металлической печью на плечах. Но это объяснение порождает новое недоверие. Мысль напрашивается сама по себе: он ходил на длительную встречу с кем-то, чьё имя пока не известно.

          В это время началось крестьянское восстание в Ольгинском уезде. События развивались там стремительно. Не было никакой ясности. Некоторые коммунисты заняли выжидательную позицию, другие, в том числе и Лазо⁷⁸, выступили резко против неподчиненного им движения. Но уже в марте почти весь Ольгинский уезд находился в руках повстанцев. Большевики выжидали, но когда к маю восстание не только не было уничтожено, но и ещё более укрепилось, они поняли, что если в ближайшее время они не зашлют туда своих людей, то через месяц-два их не пустят к себе партизаны. В мае комитет РКП(б) направил Лазо и других своих представителей в партизанский край. Задача стояла оседлать самостоятельно  вспыхнувшее беспартийное движение, а если не получится, то отметить там своё присутствие митингами, собраниями, пропагандисткой шумихой. Была одна сложность: у большевиков были основания бояться мужика.

Во Владивостокском подполье, с января по май 1919 года, Лазо существенной роли не сыграл, так как находился за пределами города.

Примечания

Примечания:

1. Лазо А.Г. Сб.  Сергей Лазо. Воспоминания и документы. Москва. Издательство политической литературы. 1985.
2.  «Империя Габсбургов» — Австро-Венгрия.
3.  У Государя Петра Третьего был лишь один прямой потомок – Павел, который имел десять детей, в том числе шесть дочерей. Видимо речь идет об одной из них.
4. Владимир Лазо. По материалам интернета.
5. Матвеев М.. Воспоминания. ГАХК Ф. П-44. Оп.1, д.303.
6. Лазо С.Г. Дневник. Копия из архива Окт. Революции. ГАХК ф.44, оп.1, д.456, л.53.
7. Лазо С.Г. Там же. л.49.
8. В России среди всех военных училищ первым по чину было Павловское, вторым –  Александровское, третьим – Алексеевское.
9. Василевский А.М. Дело всей жизни. Политиздат. Москва. 1983, стр.33
10. Письмо А.А. Хазова к О.Г. Батурину. Подлинник
11. Шолохов М.А. Тихий Дон. т.2, Новосибирск, 1993, стр.7.
12. Прапорщик – офицерский чин, равный теперешнему младшему лейтенанту.
13. Семенов Г.М. О себе. Воспоминания. По версии сайта white force ntwmail/ru.
14. Померанцева А.В.  В Красноярске. Сб. Сергей Лазо. Воспоминания и документы. Москва. Издательство политической литературы. 1985.
15. Подпоручик  — офицерский чин равный теперешнему лейтенанту.
16. Лазо С.Г. Дневник. Копия из архива Окт. Революции. ГАХК ф.44, оп.1, д.456.
17. Мутьянов А.А. Автобиография. АО АПГО ф. 39. оп.1, д.6, л.27-28. Кривонос А.Г. Там же. д. 5.
18. Померанцева А.В. Там же.
19. Василевский А.М. Там же стр.16.
20. Волков С.В. Черная книга имен, которым не место на карте России. Москва. «Посев», 2004.
21. Лазо О.А. Боевой путь Сергея Лазо. Государственное издательство политической литературы. 1938.
22. Сахьянова М.М. Полководец и политический деятель. Сб. Сергей Лазо. Воспоминания и документы. Москва. Издательство политической литературы. 1985.
23. Ясиницкий Г.И. Письмо к Батурину О.Г. от 25.11.93 г., 5.03.1994 г. Частная переписка. Подлинник. Архив Батурина О.Г.
24. Померанцева А.В. Там же.                     
25. Центросибирь – Центральный исполнительный комитет Советов Сибири был избран в г.Иркутске 5 ноября 917 г. на 1-ом съезде Советов Сибири
26.  Якимов А.Т. Лазо и Забайкальский фронт. Сб.  Сергей Лазо. Воспоминания и документы. Москва. Издательство политической литературы. 1985
27.  Якимов А.Т. Там же.
28. Новицкой Фёдор Фёдорович.  (2 августа 1870(18700802) — 6 апреля 1944) — русский военачальник, генерал-майор. Участник первой мировой и гражданской войн. Из дворян. Уроженец г. Опатув (Польша). Образование — Полоцкий кадетский корпус (1887), 1-е военное Павловское училище (1889). Выпущен в 40-й пехотный Колыванский полк.В 1895 году окончил Николаевскую Академию Генерального Штаба (по первому разряду).   В августе 1914 в период похода в Восточную Пруссию командовал 1-й бригадой 8-й пехотной дивизии. Начальник штаба 1-го армейского корпуса (02.10.1914-25.04.1917). Генерал-майор (17.11.1914). Командующий 22-й пехотной дивизией (2 мес.). После Февральской революции назначен командующим 82-й пехотной дивизией (с 25.04.1917 — 7 мес.). В декабре 1917 Советом солдатских депутатов избран командиром 43-го армейского корпуса. Вступил в Красную Армию. С августа 1918 по январь 1919 возглавлял Ярославский военный округ, где и познакомился с военным комиссаром округа — Фрунзе М. В. В 31.01-25.02.1919 начальник штаба 4-й армии, летом 1919 помощник командующего той же армии (командующий — Фрунзе М. В.). Помощник командующего Южной группы Восточного фронта и член РВС южной группы (07-08.1919) (командующий — Фрунзе М. В.) (3 мес.). Врид. командующего Южной группой армий Востфронта (1 мес.). В ноябре 1919 состоял в распоряжении командующего Туркестанского фронта (М. В. Фрунзе) (3 мес.). Зам. командующего Туркестанского фронта (1 г.). Состоял в распоряжении Начальника Штаба РККА (10 мес.). Включен в списки Генштаба РККА от 15.07.1919 и 07.08.1920. В августе-октябре 1920 военный эксперт в составе военной делегации, проводившей мирные переговоры с Польшей. Позже принимал деятельное участие в разработке плана взятия Перекопа и разгрома Врангеля. В 1928 за бои 1919 г. награждён орденом Красного Знамени. Умер в Москве. Похоронен на Новодевичьем кладбище.
29.  Семенов Г.М. Биография.
30.  Чин есаула  равен майору наших дней.
31.  Семенов Г.М. Там же.
32.  Матвеев Н.М. Борьба за Советы в Забайкалье. Сб.  Сергей Лазо. Воспоминания и документы. Москва. Издательство политической литературы. 1985.
33. Таубе Александр Александрович. Род. 9 августа 1864 г. в Московской губернии. Из остзейских баронов. Окончил Михайловское артиллерийское училище и Николаевскую Академию Генштаба. Участник русско-японской, первой Мировой и Гражданской войн. Сторонник «демократии». В Сибири занимался созданием Красной Армии. С марта 1918 года начальник Главного штаба Сибирского военного комиссариата ЦИК  Советов Сибири (Центросибирь), руководил борьбой против атамана Семёнова. Арестован белыми и умер в начале 1919 года в Екатеринбурге в тюрьме от тифа.
34. Семенов Г.М. Там же.
35. Лазо О.А. О Сергее Лазо. Сб.  Сергей Лазо. Воспоминания и документы. Москва. Издательство политической литературы. 1985
36.  Рыжов И.Л. Гражданская война на Дальнем Востоке. 1918. Уссурийский фронт. Владивосток. Рубеж, с. 252.
37.  Бородавкин В. Как мы били врагов советского народа в 1919 году. Сб. За власть Советов. ПКИ, Владивосток, 1957, стр. 167.
38. Лобанов О.  Гибель Лазо: крушение мифа. По материалам NEWSru.com, 
39. Нагибин Г.И. Истинное лицо героев. Время перемен №№ 51,52. 2008. Партизанск.
40. Ильюхов Н.К. Эхо Приморских сопок. ДВКИ. Владивосток. 1990, стр.13
41. Боровик Ф.А. АО АПГО ф.39, оп.1, д.4, л.31-49.
42. Борьба за власть Советов в Приморье (1917-1922гг). Сборник документов. ПКИ, Владивосток, 1955г.,  док. № 76
43.  Приказы Лазо в Забайкалье. ГАХК ф.П-44, оп.1, д.421.
44. Лазо О.А. Там же.
45. Лазо О.А. Там же
46. Семенов Г.М. Там же.
47.  Семенов Г.М. Там же.
48.  Семенов Г.М. Там же.
49.  Семенов Г.М. Там же.
50.  Семенов Г.М. Там же.
51.  Семенов Г.М. Там же.
52.  Губельман М.И. Таежные походы. Издательство «История гражданской войны», Москва. 1935.
53. Гамов  Иван Михайлович. Родился в 1885(1885), х. Верхне-Благовещенский, Екатерининский станичный округ, Амурская область, умер  18 января 1969, г. Зашельн, Швейцария. Атаман Амурских казаков в период Гражданской войны. Учился в г. Благовещенске в четырёхклассном городском училище, затем окончил педагогические курсы. После окончания курсов работал учителем начальных классов в нескольких станицах Амурской области. 28 октября 1912 года в г. Хабаровске на казачьем съезде был избран депутатом IV Государственной думы от Амурского и Уссурийского казачьего войска. В Государственной думе примкнул к фракции конституционных демократов (кадетов), участвовал в работе казачьей и сибирской парламентских групп. В апреле 1917 года был избран атаманом Амурского казачьего войска. После октябрьской революции 1917 года выступил против большевистской власти. С октября 1917 по март 1918 года фактически возглавлял Амурскую область. Летом — осенью 1918 г. вел бои на Амурском фронте в восточной части Амурской области. Формально подчинялся генералу Хорвату. Как и атаман Г. М. Семенов ориентировался на союз с Японией.  21 сентября 1918 г. было сформированно правительство Амурский области, в состав которого вошёл и атаман Амурского казачьего войска И. М. Гамов. Был соратником атамана Г. М. Семенова и противником адмирала А. В. Колчака, который пытался обуздать казачий сепаратизм в Сибири и на Дальнем Востоке. Эмигрировал в Китай, где преподавал в школе. В 1945 году принял гражданство СССР. Умер в Швейцарии.
54. Шиндялов Н.А. «Амурская правда» 5.04.2008, по amurpravda.ru/2008/04/05/2.html
55. Андрушкевич Н.А. Последняя Россия. Кадетская перекличка. Нью-Йорк. № 76, 2004. стр.259.
56. Туровник Г.С. Адмирал и интервенция. Время перемен № 14, 2007, Партизанск.
57. Приложение № 1.
58. Семенов Г.М. Там же.
59. Лазо О.А. Там же.
60. Губельман М.И. Таежные походы. Издательство «История гражданской войны», Москва. 1935.
61. Сакович В.В. Уссурийский фронт. 1928. Стр.40                                                                                                                                       
62. Постышев П.П. Сб. Таежные походы. Госиздат. 1935, стр.60
63. Ильюхов Н.К. Эхо Приморских сопок. ДВКИ. Владивосток. 1990,  стр. 54.
64. Сб.  Сергей Лазо. Воспоминания и документы. Москва.  Издательство политической литературы. 1985.
65. Боровик Ф.А. Автобиография. АО АПГО ф.39. оп.1, д.4, л.31-49.
66. Хомутенко Ф.В. Автобиография. АО АПГО ф.39. оп.1, д.7, л.100-106.
67. По данным Г.Локтева этим отрядом командовал Симоненко. Г.Локтев. Воспоминания. ГАХК ф.П-44, оп.1, д. 377,
68. Волошин А.А. Воспоминания. ГАПК ф.1370, оп.3, д.14. л.3.
69. 12 июля 1918 года Командующего Тонконогого Л.Н. сменил Врацлав Мировский, а уже 14 июля Мировского — Сакович В.В.
70. Ильюхов Н.К. Там же. стр.43.
71. Ильюхов Н.К. Там же. стр. 40
72. Ильюхов Н.К. Там же. стр. 48
73. Губельман М.И. Там же.
74. Лазо О.А. Там же.
75. АПРФ ф. 3, оп. 58, д. 250, л 183, 184, 187 – 203. Подлинник.
76. Лазо О.А. Там же.
77. Губельман М.И. Таежные походы. Издательство «История гражданской войны», М. 1935.
78.  Губельман М.И. Таежные походы. Издательство «История гражданской войны», М. 1935.                                   

Подписывайтесь на наши социальные сети: