Корпорация «ASMO»
На часах 4:00. Будильник зазвонит только в шесть, но я и так уже проснулся. Спина болит ужасно. Словно кто-то разрезал кожу вдоль позвоночника и налил в образовавшуюся рану раскалённый свинец.
Вечером я принял две таблетки феназепама, но боль преследовала и во сне. Это был кошмар. Мне снилось, что я попал в ад к Пинхеду, и Булавочноголовый собирался пытать меня. Подвесил на металлические крюки и резал спину длинным ржавым ножом. Боль проникла даже в сон и вырвала меня из него в отвратительную реальность.
Необходимо подняться. На столе лежит шприц с пятью кубиками диклофенака. Но до него ещё надо дотянуться. Господи, помоги встать и сделать укол, чтобы боль ушла. Хотя бы на время. Но как это сделать, если даже малейшее движение отдаёт острыми спазмами, словно я лежу на битом стекле, как грёбанный йог!
Кровать мокрая от пота. Меня бросает то в жар, то в холод. Боль волнами огня прокатывает по позвоночнику. Чёртов остеохондроз.
Надо попытаться сесть. Я напрягаюсь и, опершись на край кровати, резко поднимаюсь…
БЛЯДЬ!!!
Боль становится такой сильной, что, кажется, я сойду с ума. Несколько минут я сижу и дрожу как щенок, попавший под дождь, обливаюсь потом и глотаю спёртый воздух пересохшим ртом. Хочу умереть. Хочу курнуть спайс, уколоться героином, сделать что угодно, лишь бы избавиться от этого огня в пояснице.
На часах 4:25. Боль утихает с уровня «Убейте меня» до «Дайте мне опиума». Я беру с тумбочки у дивана шприц и дрожащей рукой вкалываю лекарство в бедро. Надо бы приложить к месту укола проспиртованную салфетку, но я забыл её положить на тумбочку. Теперь остаётся только ждать.
Мне становится легче. Нет, боль не уйдёт полностью, лишь скроется на время, чтобы вернуться в самый неподходящий момент. Я с трудом поднимаюсь и открываю окно. В комнату миниатюрной гостинки врывается поток свежего холодного октябрьского воздуха.
На меня глядят мертвые глазницы многоэтажек, но в редких окнах горит свет. Может, это такие же горемыки, как и я? Город уже не спит. Он никогда не спит.
Я достаю сигарету и закуриваю. Уже год пытаюсь бросить, да никак не получается. Всё время что-то мешает. Я не курил уже два месяца, когда в редакции появился новый главред. Тот ещё выродок. Жирный, мерзкий урод, от которого всё время пахнет дешёвым парфюмом и скисшим молоком.
Наша газета «МЫ» – последний островок спокойствия в бушующем информационном поле. Мы – наследники все-возможных жёлтых газет. Пока крупные издания освещают проблемы общества, мировую глобальную политику, новости регионов, мы пишем про огуречных вервольфов, пришельцев, насилующих байкеров, и даём самый точный гороскоп на неделю. Он настолько точный, что его достоверность достигает пятидесяти процентов, то есть он может сбыться, а может и нет.
И вот наш новый редактор начал требовать фактчекинга. Но о каком фактчекинге может идти речь, если мы пишем о всякой паранормальной гадости? Я что, должен лично отправиться на планету Нибиру и справиться у правителя Анунаков, почему в 2012 так и не наступил конец света?
Как тут не начать курить?
И теперь я курил, глядя на медленно просыпающийся город. Ещё не начало рассветать, но кто-то уже вышел на улицу. В многоэтажках, в одном за другим загорался свет в окнах. На дорогах всё чаще появлялись автомобили. Какой-то лихач на мотоцикле с диким рёвом мчится по Луговой в сторону Рудневского моста.
5:00. Люблю это время. Вернее, раньше любил, когда был немного моложе. Когда гудишь всю ночь напролёт. Когда твой вечер начался в небольшом спортивном баре возле дома, а закончился в сауне с девицами, которых ты подцепил в «китайке». И вот утром ты мчишь домой в такси. Сердце готово выпрыгнуть из грудной клетки. Голова кружится от алкоголя, который так и не смог сломить тебя окончательно. И тебе хорошо. Ты просишь водителя остановиться у круглосуточного магазина, чтобы купить водки и пива, потому что, несмотря на бессонную ночь, спасть совсем не хочется. Тебя свалит часам к десяти. Да, люблю это время. Особенно, если утром не надо идти на работу.
Сходить бы сейчас за бутылочкой белой. Несколько стопок помогли бы справиться с болью намного лучше диклофенака. Может, позже. Но взгляд предательски падает на круглосуточный магазин под окном. Вывеску «Триада» выгодно освещает фонарь. Интересно, знал ли владелец, выбирая название, что Триада – это китайская мафия?
У стены стоят несколько красных электросамокатов. Тех, к которым надо подключить смартфон, прежде чем пользоваться. Я совсем не заметил, как они появились в городе. Проснувшись однажды утром, я обнаружил, что они есть. Совершенно удивительное явление. Если смартфоны, пластиковые карточки и другие блага двадцать первого века постепенно внедрялись в общество (к примеру, отец до сих пор не доверяет пластиковым картам, предпочитая наличные), то самокаты появились в одночасье и моментально завоевали сердца молодёжи. Не прошло и недели, как по всему городу начали колесить самокаты, доводя до бешенства местных таксистов. А ещё я ни разу не видел, как их заряжали или забирали на обслуживание.
Мне приходит мысль, что о самокатах можно написать неплохую статью для нашей умирающей газеты. Что-то безумное. Заговор сионистов или американцев, которые составляют подробную карту территории России. Глупости, конечно, в эпоху google maps разведка местности стала неактуальной. Но люди готовы верить в любую чушь. Петра I заменили на двойника? Верим. За Солнцем есть планета – двойник Земли? Сомнений нет. Гитлер сбежал на Луну, воспользовавшись летающей тарелкой рептилоидов? Естественно. Критическое мышление у большинства просто отсутствует. Иначе откуда взяться такому количеству экстрасенсов и эзотериков различных мастей?
Словом, решено, я буду писать статью. Следует лишь проконсультироваться с нашим юристом о том, как не нарваться на иск от владельцев самокатов.
7:20. Я звоню Мише – нашему юристу. Он несколько минут слушает, а потом спрашивает, чего я, собственно, хочу. Объясняю проблему. Он думает несколько минут. Потом советует не упоминать фирму и побольше использовать в тексте таких слов как «возможно», «вероятно». Всё как обычно. Написать, что глава города – вор будет ошибкой, можно лишь сказать, что нельзя исключать такой возможности.
Затем я звоню шефу и сообщаю, что сегодня не выйду на работу из-за больной спины. Взамен обещаю ему к концу недели сенсационное разоблачение, при написании которого будет использован фактчекинг. А как иначе.
Теперь можно и за водочкой. В магазин иду в халате и тапочках. Здесь таким нарядом никого не удивишь. Боюсь, что если начну надевать джинсы, то спина вновь даст о себе знать. Беру бутылку водки, десяток яиц, батон докторской и хлеб, словом, всё что нужно для нормального завтрака человеку.
Выйдя из магазина, рассматриваю самокаты. Ничего особенного – чёрный корпус, красный руль. На руле специальное крепление для смартфона с QR-кодом, в котором зашифрована ссылка на специальное приложение. Под ним мигающее кольцо жёлтого света. На подножке с обеих сторон две полоски мерцающих светодиодов. Самый обыкновенный самокат. Но что-то внутри меня кричит, что его лучше не касаться. У него яркая раскраска, как у тех ядовитых жаб с Амазонки, которые всем видом привлекают внимание, но если взять их в руки, то скорее всего умрёшь мучительной смертью. Так и этот самокат. Я хочу прикоснутся к нему, но мерзкий голосок в голове вопит, что как только я это сделаю, меня ударит разряд тока или что ещё похуже. Я сдерживаю желание дотронуться до него, просто фотографирую QR-код и исчезаю в подъезде. Мне ещё предстоит долгий путь на третий этаж.
День проходит впустую, незаметно. За завтраком я выпиваю водки и потом весь день провожу на диване перед телевизором. Ведущий политического шоу рассказывает о том, как скоро мы победим врага, и что мобилизация просто необходима и была вполне ожидаема. Лжёт и не краснеет. Две недели назад он утверждал, что никакой мобилизации не будет, а враг со дня на день будет разбит. А ещё он высмеивал слухи о скором контрнаступлении, говоря, что это невозможно. Перед Новым годом этот пройдоха так и вовсе отвергал саму возможность военной операции. Впрочем, если бы мне платили так же, как ему, то я бы тоже врал, не краснея.
Я пару раз пытался начать писать статью, но какая-то не-ведомая сила не давала мне этого сделать. Подозреваю, что это была банальная лень.
К вечеру возвращается боль. Я делаю укол и включаю один из документальных фильмов про пришельцев, в котором сомнительные люди, игнорируя научные данные, заявляют, что Титаник потопили марсиане. Мне приходит мысль написать статью о Цусимском сражении, в которой можно раскрыть связи Японской империи и серых ребят с чёрными миндалевидными глазами. Идею я записываю в блокнот. На будущее.
Чуть позже заходит сосед Вова. Он сочувственно качает головой, увидев мой сгорбленный от боли силуэт, и спрашивает, болит ли у меня спина.
– А как ты думаешь?
После укола боль немного стихает, но не уходит полностью. Теперь она пульсирует в такт сердцебиению.
Пока я наливаю чай, Вова достает из кармана ветровки папиросу и кладёт её на журнальный столик.
– Лекарство принёс. Обезболивающее. – Поясняет он. – Крафтовая. Сам выращивал.
Вова принципиально не пьёт. Он ищет иные источники удовольствия. Травка, грибы, некоторые лекарственные препараты, для приобретения которых необходим рецепт врача. Ему кажется это более безопасным. «От водки я дурным становлюсь», – говорит всегда он.
Мы закуриваем. Стоим у открытого окна и передаём друг другу косячок. Свет в комнате выключен: так нас не увидят с улицы. После пары затяжек я чувствую лёгкое головокружение, тело становится легким как пушинка, а голова освобождается от условностей, которые диктует трезвость.
Я рассматриваю несколько самокатов, стоящих у окна. И с каждой затяжкой они кажутся мне всё более зловещими.
– Что, тоже не нравятся эти штуковины? – спрашивает Вова. – Я вообще не верю всему, что движется на сплош-ном энтузиазме.
– Откуда они взялись? Их же не было, а потом однажды утром эти самокаты появились везде. Это как?
– Нубская тема. – Многозначительно замечает сосед. Мы ещё недолго смотрим на ту часть вечернего Владивостока, которая видна из окна моей гостинки.
Затем пьём чай с печеньем. Печенье сейчас – самая лучшая еда. Мысли путаются. Я пытаюсь сфокусироваться, но ничего не получается. Мысли мои похожи на сырные нити в косичке. Но хотя бы боль отступает. Впрочем, как всегда, лишь на время.
– Вот что я тебе точно скажу, так это то, что скоро нас всех призовут. – Говорит Вова. – Во вторую волну точно.
– Только не меня. У меня спина и зрение.
«В любой ситуации можно найти свои плюсы», – приходит мне в голову, и эта мысль вызывает смех.
– И что? У меня соседа забрали, а он еле ходит. Ты же знаешь, какие у нас нубы на местах. Наши военкомы всегда замолодить могут.
– К чёрту и военкомов, и мобилизацию. Я согласия на всё это не давал и точно никуда не поеду.
– Все мы поедем, – загадочно улыбаясь, говорит Вова.
Утро вновь начинается с боли. Боль – моя самая верная подруга. Кажется, что в позвоночник впиваются тысячи осколков стекла. Надо выпить. Делаю укол и жду рассвета. Боль уходит медленно, нехотя, цепляясь за каждый нерв в позвоночнике.
За окном свистит ветер. Ветер – бич Владивостока. Здесь редко бывает штиль. А ноябрь ежегодно останавливает движение города на несколько дней ледяными ливнями и обильными снегопадами.
Владивосток – забытая столица России. Здесь ежегодно проходит Восточный экономический форум, Медиасаммит на Русском острове, кинофестиваль, литературный фестиваль и еще куча всероссийских и международных мероприятий. Но мы всё равно остаёмся полузабытым форпостом на окраине некогда великой державы.
Самокаты у подъезда напоминают, что пора садиться за статью. Покурив, я закрываю окно и, достав блокнот, открываю ссылку на приложение в google play. Иконка самоката на ядовито-зелёном фоне и оценка в 4,8 звёзд. Ничего необычного. Начинается скачивание.
Перед установкой читаю пользовательское соглашение.Приложение получит доступ к геолокации, контактам, файлам и контактам, и вдруг… к душе пользователя. Это что-то необычное. Сделав скриншот, я отклоняю установку приложения. Шутники программисты. Пишу комментарий, в котором спрашиваю, что, собственно, значит эта фраза: «доступ к душе пользователя».
Вычёркиваю из блокнота запись о связи самокатов с пришельцами и вписываю крупными печатными буквами. СКУПКА ДУШ. С этим уже можно работать.
Открываю ноутбук и приступаю к работе над статьёй. Я пока ещё не знаю о чём она будет. У меня нет не то что плана, но даже наброска. Я работаю по наитию.
Корпорация «Вельзевул». Заголовок готов.
Раздаётся стук в дверь. «Интересно, кого чёрт принёс в такую рань?», – думаю я, с трудом поднимаясь с дивана. Наверняка это Вова пришёл. Мне бы сейчас не помешал допинг.
На пороге стоит миниатюрный лысый мужчинка с аккуратно подстриженной козлиной бородкой, в твидовом костюме и круглых очках в золотой оправе. В руках он держит потёртый кожаный портфель. Он ниже меня на две головы, но, клянусь, смотрит словно сверху вниз.
– Доброе утро, почтеннейший Степан Богданович. – Говорит гость низким басом, слишком низким для такого… коротышки.
– Вы ошиблись. Я не Степан Богданович. – Отвечаю я и пытаюсь закрыть дверь. Однако, коротышка просовывает портфель в дверной проём, и сам очень ловко проскальзывает в квартиру.
– Ну конечно вы не Степан Богданович, Виктор Игнатьевич, но классику же надо знать. Это ведь Булгаков, – говорит он при этом.
– Вы вообще кто?
– Ну, допустим, я из корпорации «Вельзевул». Да не бледнейте так. Никто за вами не следит. В привычном смысле слова. Просто мы прочитали ваш комментарий и решили действовать на опережение. Видите ли, 99% людей вообще не читают эти соглашения перед установкой приложения. А вы ещё и журналист. Да, маленькой загибающейся газетёнки, которую читают в основном безумные старухи, торгующие семечками на Луговой. Но что с того?! Мы привыкли просчитывать все репутационные риски. Даже такие незначительные. Итак…
Он бесцеремонно проходит в комнату и, усевшись на диван, достаёт из портфеля увесистую папку и начинает читать её. На мгновение нежданный гость отрывается от чтения и, усмехнувшись, говорит:
– Вы так и будете сидеть и смотреть или закроете дверь? У нас к вам деловое предложение.
– Вы кто?
– Зовите меня Сабрам. Имя не самое распространённое, но всё же. Итак… – он переворачивает страницы папки, – … закончил школу, в 2005 году, журфак. В 20 лет потерял девственность с Софьей Генриховной – пятидесятипятилетней преподавательницей социологии. Недурно. Угу… угу… Спина, печень, зрение. Маленькая зарплата.
Сабрам закрывает папку и убирает её обратно в портфель. – Конечно, ничего нового я не увидел. Как для журналиста средней паршивости так всё вполне стандартно. Уязвлённое эго, недооценённость и тайное желание стать писателем.
– Я не…
– Правда ли, что каждый журналист мечтает написать роман?
– Нет, – соврал я. Это из Довлатова. Это не стыдно. Ей богу не стыдно.
– Ну не желаете признаться, да и чёрт с вами. Просто мне нужно было, так скажем, прочувствовать вас, чтобы сделать адекватное предложение. Теперь к делу. Я соврал, что из корпорации «Вельзевул». Надо было вас немного шокировать. Я работаю на корпорацию «ASMO». И мы заинтересованы, чтобы вы отказались от идеи статьи про самокаты.
– Почему?
– Аналитики. Я лично не против, но аналитики говорят, что ваша статья косвенно может снизить уровень прибыли. Вашу газетёнку читает пара достаточно популярных блогеров, которые могут обратить внимание на условия использования нашего приложения. В сущности, кому это нужно?
– Вы про доступ к душе? Это что, всё какой-то розыгрыш?
– Почему так категорично? Вы не представляете, сколько душ человеческих ежедневно получает корпорация «ASMO» от использования электросамокатов. Молодые, ещё не испорченные души. Видите ли, когда люди используют наши самокаты, то они фактически продают нам свои бессмертные души. Там пунктик есть о согласии – в обмен на поездку отдать душу. Да и деньги неплохие. А вложений – сущие копейки. Самокаты да пара программистов.
– Это бред.
– Конечно. Можете так считать, если удобнее. Я и не думал вас разубеждать. Нет никого более фанатичного, чем во всём сомневающийся скептик. Это так прелестно. Ваше неверие не отменяет нашего предложения за отказ от статьи. Полное излечение от боли в спине.
– Вы избавите меня от остеохондроза, если я не буду писать статью про самокаты?
– Вот видите. Вы всё поняли. А чтобы у вас не возникло сомнений, небольшой аванс.
Он щёлкает пальцами и боль мгновенно проходит. Потрясённый, я сажусь на диван. Боль, мучавшая меня несколько дней, прошла моментально. И если это не чудо, то что?
– Печень и зрение тоже входит в контракт. А также новая работа с хорошей зарплатой.
Он достаёт из портфеля лист, на котором сверху готическим шрифтом написано: ДОГОВОР
– Ознакомитесь, и если согласны, то подпишите.
– Я должен отдать душу?
– Ох, эти стереотипы… Разве вы видите в договоре хоть слово о вашей бессмертной душе? Нам нужен только отказ от написания статьи про электрические самокаты фирмы «ASMO» и только. Взамен компания гарантирует вам идеальное здоровье и более высокооплачиваемую работу. Вот и всё.
– Я не верю во всё это.
– Так ещё лучше. Что, в сущности, вы теряете? Если это просто розыгрыш, то ничего не изменится, а если это правда, то вы получаете сплошной профит. А статью лучше напишите про роль пришельцев в Цусимском сражении. Зря вы отбросили эту идею. Она многообещающая. Да и редактор её с удовольствием примет.
– Подписывать кровью?
– Ну это просто невыносимо! Эти стереотипы определенно преследуют нас.
Сабрам достаёт откуда-то из воздуха перьевую ручку «паркер» и протягивает её мне. Увесистая, дорогая, с золотым пером. Я еще несколько минут сомневаюсь, но, вспомнив о тех мучениях, которые мне приносила боль еще несколько часов назад, подписываю договор и его копию.
– Вот видите, как всё хорошо. Получилось. А вы сомневались. Ну мне пора. Приятно было познакомиться, но столько дел. Просто кошмар.
Он убирает договор в портфель.
– И всё же, почему вы не затребовали мою душу? – снимая ненужные очки, спрашиваю я.
– К вашим летам люди, за редким исключением, и так достаточно испорчены.
– Но ведь я могу исправиться.
– Для этого нужно искреннее раскаяние и время. Аналитика. – Говорит он и уходит.
Я запираю дверь, размышляя, что это было и как случившееся изменит моё мировоззрение. Можно было бы принять произошедшее за эпизод краткосрочного умопомешательства, если бы не исчезнувшая боль и восстановленное зрение.
Но статью надо написать. Я сажусь за ноутбук и пишу про инопланетян и Цусиму. Безусловно, Вторая тихоокеанская эскадра была обречена. Ей противостояли силы зловещих пришельцев. Час, другой, статья готова. Осталось отредактировать и можно отправлять редактору.
Я наливаю чай, и в этот момент раздаётся стук в дверь. На пороге стоит полицейский.
– Виктор Игнатьевич Штилев? – Он самый.
– Вот вам повестка. Распишитесь. – Он протягивает мне треклятый розовый листок. Я смотрю на него, как на нечто потустороннее, словно это вырванная страница из Некрономикона.
– Я не годен. У меня зрение плохое, спина больная… – говорю я и осекаюсь.
– Распишитесь. В военкомате разберутся. – Мрачно улыбается полицейский, а я вспоминаю слова Сабрама о новой высокооплачиваемой работе и о том, что у меня не останется времени на раскаяние.
Автор: Александр Угольков