Примерное время на чтение: 2 минуты

Автор Полина Котенок  (Паланея), член Союза российских писателей.

   Ну, кто ещё не знает, так я оповещу о себе: шахтёр бывалый, сравним с кротом подземельным, который роет, копает, взрывает в кромешной темноте. Мужик ещё что надо! В соку. Подумаешь, сорок шесть отгрохало! Не пятьдесят же шесть. Ну, значит, того этого, в шахткоме вручили мне свободную путёвку в Боржоми – есть хоть чем-то и как-то вспомнить по-хорошему Советскую власть. Прежде не бывал в союзной республике. А теперь уж её называют дружественной страной. От россиян она отнекалась, дескать, в одном доме двум хозяевам – не резон. Ну, да каждому народу своё – не умыто бело.

   А я – о чём? В курортном пансионате я сдружился с Яковом из соседней Находки. Мужичок на две головы ниже меня, но маленькой да удаленький. Успел уже обозреть курортную «дельфинарию» и освоиться на местном рынке, то есть с торгашами познакомиться. Пошли мы это, стало быть, в грузинское многолюдие: «Ой, бо-о! Кишмя кишит людьё! И все почти мужики, большая часть молодые. В шахту бы их, брызгающих сытостью! Ряхи их на южном солнце жиром так и лоснятся. Углём обеспечили бы весь приморский Партизанск с присыпочкой! Мы-то по две смены подряд горбатимся, чтоб норму выполнить. А они?..  Мужицкое ли дело продавать персики да абрикосики? Между прилавками тискаемся, тараща глаза на красно-сочные половины арбузов, оранжевую хурму и чёрные сливы, аж теряемся средь обилия фруктов. Однако остановились около виноторговца:

 — Кацо, нам бы по чарке чачи,  — сказал Яков.

 — А-а, будэт – будэт! – засуетился торговец средних лет, обрадовавшись русским покупателям.

   Выпили мы той чачи фруктовой и облизнулись – наивкуснейшая. Ну и сразу же ударила по мозгам – крепкая, окаянная, скажу вам, наподобие русского самогона. Я, понятное дело, рассчитываюсь червонцем за чачу, протянув ладошку в ожидании сдачи. А торговец мне:

 — Ты што-нибудь забил?

 — НЕ «забил», — отвечаю заплетающимся от хмеля языком. – Я жду сдачу, ёхар-мохар.

 — Какой такой ёхар-мохар? – раздражённо заегозил кацо.

 — Пойдём, Санёк, — сказал Яков. – Тут сдачу не дают.

 — А, может, он по-русски – не шурум-бурум? – не сдаюсь я.

 — Да всё он шурупит, — уводит подальше меня Яков.

 — Приходыте ишо,  — послал вослед торговец.

   А я с того раза, как средне-пьющий, повадился на рынок пробовать чачу. Завидев меня, торговцы вылавливали чёрными глазами каждый мой шаг, кому же из них отдам своё предпочтение. Я же так важно расхаживаю между ними, дразня собой. Подойду к одному, а внимание своё уделю соседу по прилавку, но чачу куплю у пятого. Даю им, этим дружественным, понять, что не только они хитрющие, но и мы, русские, тож не аля-улю, не Лёхи боханские. У меня деньги в кармане, значит, и барин – хочу, дам Тэнгизу или вон тому.… А они, спружиненные, цвыркают приманчивыми глазами в ожидании, когда же я свои карманы опорожню. Только деньги на рынок я стал приносить тютелька в тютельку, чтоб это было без сдачи, чтоб я ничего у них опять не «забил».

Полина Котенок (Паланея)

Подписывайтесь на наши социальные сети: