Рассказ про сторожа
Автор Михаил Полуэктов
Жил да был сторож. Обыкновенный серый сторож в грязноватом маскировочном костюме, в каких обычно любят ходить отпетые рыбаки. С чуть бритым лицом. В нелепой бейсболке.
Сидит себе сторож, гаражи охраняет хозяину. Богатый хозяин, гордый, с кавказским акцентом. Сидит и сидит себе сторож, охраняет. Мысли думает. А мысли путаные. Всё про то да про это.
А время себе идёт, полуживой будильник не спеша тикает. Время ещё мало. А хотелось бы, чтобы уже много.
Где-то машины далеко фырчат, кто-то разговаривает, дети во дворах орут во всё горло. Жизнь где-то идёт. А в вагончике она повисла в густой ватной дымке от очень многих выкуренных сигарет.
В вагончике сыровато и затхло. На улице солнце лениво печёт, воробьи мусор гоняют. Ветер дверью скрип-скрип.
Кто-то идёт?!
Нет, это ветер дверью — скрип да скрип.
Поотгадывал сторож замусоленный уже кроссворд, потрогал корешки старых, скучных и нелепых книг. Закурил снова.
Скучно сторожу…
Раз заходит в вагончик хозяин. Грузный, сытый и с дорогим айфоном в мохнатых пальцах с перстнями. Подкрался тихо и – шасть! — в вагончик.
Ага! Пьян сторож или с бабами какими-нибудь? А? Ага!
Нет… Сидит, зануда, склонившись над сканвордом. Самокрутка дымится из табака окурков — кончились сигареты. Оглянулся — взгляд суровый, усы нахмуренные. Кто там идёт ещё?!
Понюхал воздух хозяин — спиртом не пахнет, баб и собутыльников нет. Прошёлся — руки в карманы — по вагончику мимо старой задрипанной лежанки.
— Сэдищь, Пэтрович?
— Сижу поманеньку.
— Всё нормально?
— Тихо пока.
— Сэрёга нэ приходиль? Сынок нэ заизжаль? А элэктрики так провод и нэ протянули?
— Не — а… Не было никого.
Прошёлся ещё хозяин, подумал. Ничего не придумал.
— Ну, сэди, бди!
— А эт самое, Махмут Адалатович, а когда же деньги будут? Уже десятое ведь.
— Будут, будут. Обэзатильно будут. Нэ бзди. Сиди и бди!
Ушаркал хозяин так же незаметно, как и пришёл, в свой многогаражный полудворец.
Скучно сторожу.
Бодрые шаги по гравию. Тук! Тук! Парняга с криминальными глазёнками и улыбочкой урки.
— Здрасте!
— Чё хотел?
— Слышь, братка! Телефона не дашь на пар сек? Звякнуть надо.
— Нету телефону. Иди, иди, мужик! Нечего тут! Частная территория. Иди по холодку!
Паренёк ещё пошарил въедливыми глазёнками по вагончику, понял, что брать нечего, сплюнул, сверкнув напылёнными фиксами, и свалил.
Ходит сторож по частной территории. Похаживает, поглядывает суровым взглядом. Кругом это, всякое… Как его там… Оборудование всякое. Бетономешалки разные, насмерть уделанные серым бетоном, кабеля, окорёнки. Трактор отдыхает от трудов праведных, воняя на жаре солярой. Собака от нечего делать брешет, дёргаясь на цепи. Пить хочет.
А это чего? А? Алюминий! Какие-то детали из дюрали.
Огляделся сторож. Подумал, помусолил усы. Чапаевские. Нда — а… А зачем они тут кому? Ага, поди, и не нужно. Кому. Огляделся ещё. Поднял. Взвесил на руке. Кило десять будет.
Пошёл за тряпичной сумочкой. И с… коммуниздил.
Заходит раз к сторожу знакомый. Сергеич. Навеселе заходит, аж издали несёт.
— Здоров, Петрович! Дежуришь?
— Дежурю, — снимает сторож старенькие очки с толстыми стёклами.
— А чё эт… Музыку не слушаешь? Там… «Русское радио» разное. «101 Эф — эм»?
— А ну его к лешему. Достало! Одно да потому. «Муси — Пуси» да «Джага — Джага». Тьфу! — сплюнув, отвечает сторож.
Поморщился в углу старый китайский приёмничек, весь такой потёртый, захватанный, изолентой перетянутый. Поморщился и мысленно сплюнул. И отвернулся бы, да не может. Смотрит подслеповатой шкалой.
— Накатишь, Петрович? — говорит знакомый, и пузырь початый достаёт.
— А давай! Чего там!
Сидели, пили, лучок пожёвывали. За «жизню» базарили.
Вечером в вагончике глухое похрапывание. Всё по фигу сторожу.
Страшновато ночью. Фонарь синий горит, сам сторож врубил. Звёзды далёкие подмигивают, сверчок скучно скрипит. Сидит сторож, прислушивается, домино в пасьянс раскладывает. Не спится. Бдится. И малость «бздится».
Зашуршит что-то по дороге — напрягается сторож. Душа замирает. Ни телефона тебе, ни ружья. Черенок от лопаты стоит да топорик ржавый, слетающий с топорища, под лежанкой валяется. Вот и вся тебе защита — оборона.
Нет, всё тихо, только собака подвывает.
Вдруг шаги по гравию. Решительные, немного запинающиеся. Сюда идут, к сторожу!
Встал сторож, напрягся. Бум — бум по железным ступенькам. Трах – бах — бах по двери.
— Кто там? — спрашивает грозно сторож.
Не отвечают. Опять, ещё настойчивее: Бах – бах — бах!
Испугался сторож, душа заныла.
— Чего надоть? А?
— Открой! — говорит глухой, хриплый пьяный бас.
Молчит сторож, не двигается. Тишина. Опять: шарах — шарах!
— Чегой надоти?! — кричит осипшим от страха голосом старик.
— Открой, говорю, падла!
— Иди, говорю, отседова подобру-поздорову, а то вот как позвоню куда следует, дак и приедуть!
Замолчали за дверью, тяжело дышат. Растерялись.
— Ну, открой, пожрать дай, заблудился я! — уже более примирительно говорит бас и сопит.
— А чего надоти? — уже глупо как-то повторил сторож.
— Работал я здесь раньше. Всех знаю!
— И хозяина?
— И хозяина!
— Ну и как его звать-то?
Молчание. Сопение. Снова: бац-бац-бац!
— Ну, открой, говорю, старик! Лопату мою заберу! Работал я здесь…
Не выдержит крючок ведь. Что делать? Долго так не протянешь! Оглянулся отчаянно сторож на черенок от лопаты, примерился руками, как бить будет, а в руках — холодная слабость.
— Иди, давай, отсюда! А то вот тебя по башке топором! Всё, звоню, звоню! Алло, полиция, алло?
Замерли за дверью.
Надолго зависла гнетущая тишина. Вроде, затихли шаги.
«Ушёл,»-с ужасом подумал сторож и нервно прыгающими пальцами, закурил.
» Вот сволота-то, а? Не, ну надо же, а?».
Немного успокоившись, сторож решил выйти, посмотреть, как там? А вдруг чего спёр?
Подошёл к двери сторож, протянул слегка подрагивающую руку к крючку, и уже было потянул.
Трах — трах — трах!
— Ну, открой, дед, в — натуре! — раздался снова грозный пьяный бас.
Оборвалось всё внутри сторожа. Он скорее накинул крючок обратно и отпрянул. Задёргалась дико дверь, заходил крюк в петельке, скрипнули шурупы.
— Я уже вызвал! — петушиным голосом возопил сторож. — Счас приедут! Счас ты у меня постучишь! Подожди, счас!
Растерялись за дверью, зашарили, заматерились.
Страшный удар ногой потряс хлипкую дверь.
— Ну, ты, дед, мене ишо попадёшься! Ну… На…
Уверенные, торопливые шаги по гравию вдаль — и тишина.
До утра не спал сторож.
По утрам приходило избавление из суточного плена в виде сменщика. Бодро и смело входил сменщик в вагончик, жал холодную руку Петровичу и, присевши, закуривал.
— Всё нормально?
— Ничё. Тихо всё. А днём придёт Васька стенку штукатурить — откроешь ему!
— Васька? Чё он там, ещё не защекатурил?
— Не.
Смотрит насмешливо сменщик, по-хозяйски располагается. Часы свои выкладывает, хлеб, суп в банке.
— Не бухал, Петрович? — подмигивает.
— Да чё там… Чекушку взял маненько. Поправился.
— Ха! Ну, кот! Ну и кот! Ай-яй-яй!
Идёт домой сторож, пошатывается, сумка тяжёлая на плече с пустыми бутылками и алюминием.
Покуривает, от холодка подрагивает…
10 августа 2004 год
Загрузка ...
Мне очень понравился рассказ. Вроде бы в иронической форме, но страшно всерьёз стало за того сторожа.